"Джеймс Хайнс. Девяносто девять ("Издай и умри")" - читать интересную книгу автора

Грегори вернулся с сексуальными батареями, прошедшими полную перезарядку.
Каждая клеточка его тела кипела от нерастраченной сексуальной энергии. И тут
он почти сразу же попался на удочку - если в данном контексте уместно
подобное выражение - Фионы, ассистента режиссера, сдержанной, бледной,
острой на язык англичанки, сочетавшей в себе юношескую энергию
шри-ланкийской возлюбленной Грегори с невротической ненастностью его
адвокатессы.
И вот теперь, почти задремав под укачивающий ритм мчащегося поезда,
Грегори прикрыл глаза от слабого света, пробивавшегося сквозь туман, и
мгновенно обнаружил, что для него не существует ничего более возбуждающего и
столь приятно бередящего психологические раны, нежели воспоминание об их с
Фионой телах, сплетающихся в любовном объятии, об их отброшенных назад
густых гривах волос, о мышцах, напряженных, словно канаты. Ему почудилось
даже, что он чувствует мускусный аромат мыла, который она любила. После
страстных постельных сцен с нею Грегори обычно лежал, приятно растянувшись
среди помятых простыней, время от времени слегка касаясь тела Фионы, и
перебирал, заложив руки за голову, разные варианты названия для своей
программы: "Семь чудес света: личный взгляд Грегори Эйка"; "Археологические
фантазии: личный взгляд Грегори Эйка"; "Восстановление разрушенного: личный
взгляд Грегори Эйка".
В Солсбери на вокзале его встретил зевающий таксист, повезший Грегори
мимо выбеленных провинциальных домишек и небольшой пансион, место в котором
было заранее зарезервировано для него Мартином. Пансион принадлежал милой,
но слегка бестолковой старушке по имени миссис Спидвелл. При виде небритого
Грегори в кожаной куртке и брюках, сшитых модным кутюрье, она слегка
смутилась, если не сказать - испугалась, и решительно загородила проход в
дом, подозрительно оглядывая гостя с ног до головы.
- О, дорогой мой, вы, оказывается, такой большой! Я совсем не уверена,
что вы поместитесь на кровати.
Она заставила Грегори оставить сумку на дорожке, ведущей к пансиону,
снять туфли, подняться наверх и лечь на кровать и только после этого
отпустила такси. И пока он лежал на узкой кровати, вытянув руки по швам,
старушка стояла в противоположном конце спальни, прищурив один глаз, будто и
в самом деле производила в уме какие-то подсчеты и измерения.
- Ну что ж, достаточно, - сказала она наконец, и Грегори пришлось в
носках бежать за сумкой и отпускать таксиста.
Он захватил с собой свои походные ботинки, потрепанные на тропах в
Андах - или по крайней мере на тропинках у "Куско-Шератон", - однако в
первый день в Солсбери решил оставить их в комнате, а сам отправился
побродить у расположенного неподалеку кафедрального собора под
светло-голубым ноябрьским небом и полюбоваться величественной серой
громадой, неуклюже припавшей к земле на распластанных контрфорсах. Войдя в
собор, Грегори заплатил дополнительный фунт за разрешение прогуляться по
крыше; как оказалось, колокольню поддерживали специальными стальными
подпорами, так как из-за слишком большого веса шпиля она могла расколоться и
рухнуть. Вот уж совсем по-британски, подумал он, - превратить архитектурный
позор в туристическую достопримечательность.
Вечером Грегори пил чай с хозяйкой дома в ее гостиной и смотрел футбол
по телевизору при почти отключенном звуке. Она немножко потеплела к нему
после того, как Грегори заверил ее, что пишет книги. Старушка призналась,