"Джеймс Хилтон. Утерянный Горизонт [H]" - читать интересную книгу автора

был очень болен. Он бегло говорил на китайском, и хорошо знал французкий, и
если верить моей компаньонке по поезду, так же обращался к монахиням на
английском с изящным акцентом, пока не понял их национальности. Я сказал,
что не могу представить такого феномена, и немного поддразнил ее насчет
распознания акцентов незнакомого ей языка. Так мы шутили о том и об этом, и
все закончилось тем, что она пригласила меня посетить их миссию, если я буду
где-нибудь поблизости. Это, конечно, казалось тогда таким же вероятным как и
мои покорения Эвереста, и когда поезд достиг Чанг-Кайанга, мы расстались с
рукопожатием и искренним сожалением о том, что наша встреча подошла к концу.
Однако несколько часов спустя я снова оказался в этом городе. Две или три
мили после отправления наш поезд сломался, и после того как он с большим
трудом оттащил нас обратно к станции, мы выяснили, что сменный паровоз будет
не раньше чем через двенадцать часов. Такие вещи нередки на Китайских
железных дорогах. С перспективой двенадцати-часового пребывания в
Чанг-Кайанге я решил словить милую даму за слово и остановиться у
миссионеров.
"Что я и сделал, и был тепло, хотя и с некоторым удивлением, принят. Я
думаю, что для некатолика сложнее всего представить, каким образом в
католике могут легко совмещаться жесткость служащего и неофициальная широта
взглядов. Я понятно выражаюсь? Не обращай внимания. Итак, эти миссионеры
оказались довольно приятной компанией. Не успев пробыть там и часу, меня
удостоили обеда, и молодой христианский доктор китаец сел со мной разделить
трапезу и развлекал меня болтовней на веселой смеси французкого и
английского. После этого он и Мать Наставница пошли показывать мне
госпиталь, которым они очень гордились. Я сказал им что я писатель, и они
были несколько польщены этим, решив, по простоте души, что я помещу их всех
в свою книгу. Мы проходили мимо коек, и доктор объяснял причины каждой
болезни. Все было безукоризнено чисто и, кажется, в надежных руках. Я
полностью забыл о загадочном пациенте с утонченным английским до той поры
пока Наставница не сказала, что мы подходим к его койке. Все что я сначала
увидел был мужской затылок; по-видимому, он спал. Было предложено окликнуть
его по-английски, и я промолвил "Добрый день," первое что пришло в голову,
не очень оригинально, конечно. Внезапно мужчина приподнялся и ответил
"Добрый день." Наставница была права - его акцент действительно говорил об
образовании. Но удивиться этому у меня не оказалось возможности, так как я
тут же узнал его, не смотря на бороду, общие изменения во внешности и тот
факт что мы так долго не видились. Это был Кануэй. Я был абсолютно уверен в
этом, хотя, с другой стороны, проанализируй я ситуацию, заключение бы было,
что это просто нереально. К счастью, я действовал импульсивно. Я назвал его
и собственное имена, и не смотря на то, что он смотрел на меня совершенно не
узнавая, был уверен что не ошибся. В нем было то особенное небольшое
подергивание лицевых мускул, которое я заметил раньше, и глаза были такие же
как в Баллиоле, когда мы говорили что в них больше синевы Кэмбриджа чем
Оксфорда. Но кроме этого, он был человек в котором просто нельзя ошибаться
- тот, кто однажды был с ним знаком, будет всегда знать его. Конечно же,
доктор и Наставница были очень возбуждены. Я сказал им, что я его знаю, он
англичанин, и мой друг, и тот факт, что он не узнал меня, объясняется лишь
его частичной потерей памяти. Они согласились, правда с удивлением, и у нас
состоялся длительный разговор о его болезни. То, каким образом Кануэй попал
в Чанг - Кайанг в таком виде, для них было неизвестно.