"Джеймс Хилтон. Утерянный Горизонт [H]" - читать интересную книгу автора

была Пятой Формой в Св. Доминике! Хотя с другой стороны, я всегда
сцепливаюсь с этими сахибскими5 дипломатами."
Несколько кварталов мы проехали молча, потом он продолжил: "И все же я
рад что вечер состоялся. Эта история Сэндерса о том, что произошло в
Баскуле, произвела на меня особое впечатление. Видишь ли, я уже слышал ее до
этого, но никогда до конца не мог поверить. Она скорее была одной из тех
невероятных историй, в которые совсем не хочется верить, разве по одному
тривиальному поводу. Но сейчас таких повода два. Я осмелюсь заметить, что
по-твоему, я не совсем легковерный человек. Приличная часть моей жизни
прошла в путешествиях, и я знаком с тем, что в мире существуют весьма
странные вещи - если, конечно, самому сталкиваться с ними, реже когда это
доходит через вторые руки. И все же..."
Неожиданно, как мне показалось, он решил что все эти рассуждения значат
для меня очень мало, и оборвался смехом. "Но одно остается определенным -
Уайлэнд не из тех кому я бы доверился. Это было бы как попытка продать
эпическую поэму Тит - Битсу. Я уж лучше попытаю счастья с тобой."
"Не прельщай себя," ответил я.
"Твоя книга обещает совсем другое."
Своей книги, скорей специального труда (неврология, после всего,
"лавочка" не для каждого) я до этого не упоминал вовсе, и потому был приятно
удивлен тем что Разерфорд слышал о ней. После моего признание он ответил:
"Видишь ли, мне было интересно, по той причине, что в одно время Кануэй
страдал амнезией."
Мы уже были в готеле и он отправился к бюро за ключом. Поднимаясь на
пятый этаж он продолжил:"Все это лишь прыгание вокруг да около. Дело в том,
что Кануэй жив. Был, во всяком случае, несколько месяцев назад."
В ограниченном пространстве во время подъема лифта это было превыше
любых комментариев. В корридоре, несколько секунд спустя, я отреагировал:
"Ты уверен? Откуда ты знаешь?"
Открывая дверь, он ответил: "Потому что прошлым ноябрем я путешествовал
с ним из Шанхая в Хонолулу на японском лайнере." Больше он ничего не сказал
до того, как мы расположились в креслах с напитками и при сигарах. "Видишь
ли, осенью, на праздник, я был в Китае. С Кануэйем мы не виделись годы. Мы
никогда не переписывались, и я не могу сказать что часто вспоминал его, хотя
лицо Кануэйя было одним из тех немногих, которые всегда легко приходят ко
мне если я хочу их вспомнить. Я был у друга в Ханкое и возвращался Пекинским
экспрессом. В поезде я случайно разговорился с очаровательной Матерью
Наставницей каких-то французких сестер милосердия. Она направлялась в Чанг-
Кайанг, в свой монастырь, и благодаря моему небольшому знанию французкого,
для нее, кажется, было удовольствием поговорить со мной о своей работе и
основных делах. Кстати сказать, большой симпатии по отношению к обычным
миссионерским предприятиям я не испытываю, но готов признать, как многие в
наши дни, что Римские Католики - это отдельная статья, так как они, по
крайней мере, тяжело трудятся и не выставляют себя за уполномоченных
офицеров в мире, где и так хватает различных чинов. Хотя, все относительно.
Факт тот, что эта лэди, рассказывая мне о миссии в Чанг-Кайангском
госпитале, упомянула один из случаев лихорадки, произошедший несколько
недель назад с человеком, по их мнению, европейского происхождения, не
смотря на то, что он ничего не помнил и был без документов. Его одежда была
местной, в ужасном состоянии, и когда он попал к сестрам, то, без сомнения,