"Сьюзен Хилл. Я в замке король " - читать интересную книгу автора

черном сукне, в точности как лица. Куклы ему понравились, ему нравилось их
трогать. Он выложил их на стол и на них смотрел.
Может, когда-то тут была детская, но вряд ли. Скорей сюда как попало
составили со всего дома вещи, отслужившие свое. Он решил, что можно занять
эту комнату, раз она с виду лишняя и ничья. Та, которую ему отвели, ему не
нравилась, он ходил туда только спать. Он перенес на новое место
конструктор, из которого можно собрать испанский галеон. В двери тут был
замок, Хупер запирается, а чем он хуже? Так надежней.
Он любил быть один. Он привык. И так спокойней, от других не знаешь,
чего ждать. Он никогда не тосковал по папе. Но тут оставалась уйма времени,
и он не знал, что еще придумать, когда он кончит модель галеона. Утром
пришла открытка от Деврё, из Норфолка:
"Мы каждый день на лодках. Погода хорошая. Здесь полно народу и мощные
моторки. Скоро я все про них буду знать. Привет".
Вот бы поехать к Деврё. Его звали - миссис Деврё сама написала письмо;
и еще звали, он чуть не поехал с Бротен-Смитом в Италию. Но они уже
собирались в "Уорингс". И вообще мама сказала, что ей не по душе, чтоб он
катался на лодке, ей не хочется, чтоб он ехал за границу, ей тяжело с ним
разлучаться, потому что она по нему соскучилась. "Ты один у меня остался", -
она сказала. Ему стало неудобно, и он отвернулся: он ненавидел, когда она
так говорила.
Он знал, что Хупер старается выведать, куда он ходит. Но он ловчил,
отделывался от него. Выжидал, когда Хупер пойдет в уборную, или врал, что
его отец зовет или миссис Боуленд. А то бежал в другую сторону, петлял по
коридорам, прятался по разным комнатам, сбивал Хупера со следа. Удивительно,
но пока это сходило. Долго так продолжаться не могло.
Он знал, что просто он ненавидит Хупера. Раньше не бывало, чтоб он
кого-то ненавидел, и от ненависти было горько во рту, он и не думал, что она
такая горькая. Им объясняли, как дурно ненавидеть, но он даже почти не
слушал, считал, что его это не касается. Ему, в общем, все нравились. Хотя,
правда, Крап не нравился, но когда кто-то не нравится, это другое, это не
то, что ненавидеть, и с Крапом у них потом все наладилось. А тут уже в
первые дни он понял, что к Хуперу у него - ненависть. Он сам испугался,
хотел, чтоб это прошло, и знал, что не пройдет никогда, не пройдет, пока он
тут, в этом доме, с Хупером.
Он тогда подумал: "Может, я с ним и не останусь". И задумчиво приладил
пластмассовый треугольник.
В поезде, по дороге из Лондона, Джозеф Хупер сказал:
- Надеюсь, у тебя хорошие отношения с Чарльзом Киншоу? Я что-то мало
вижу вас вместе.
Хупер оторвался от "Чудища болотных топей".
- Я же не виноват, если он запирается.
- У себя?
- Где-то. В какой-то комнате. Я откуда знаю?
- Довольно странное поведение. И с какой, собственно, стати, зачем?
Хупер пожал плечами.
"Медленно, неумолимо двигалась вперед на гигантских лапах огромная
тварь. От нее разило смрадом болот, и грязь на чешуйчатой коже отложилась
еще со времен глубокой древности... Страшилище жаждало крови, и смерть,
которую..."