"Сьюзен Хилл. Я в замке король " - читать интересную книгу автора

Киншоу проснулся. В комнате было совсем тихо. Выходит, ему все
приснилось.
Он лежал на спине, крепко закрыв глаза, и гадал, куда на весь вечер
подевался Хупер. Он ждал, когда тот явится и скажет: "Ну, иди в рощу, я
погляжу из окна, а ты иди, а если не пойдешь..."
Но Хупер не явился.
Киншоу подумал, что вообще-то Хупер не такой уж гад. Он только
старается, пыжится. В школе на что были гады, а он на них не похож. К тем
Киншоу знал подход, с теми все было проще простого. Они к нему, в общем-то,
уже не лезли. С ними он себя поставил. А Хупер был непонятный. Умный.
Хитрый.
На лестнице послышался шорох, вроде шарканья. Но "Уорингс" вообще был
такой дом, он вечно ходил ходуном и скрипел, он был старый, и двери и окна
рассохлись.
Киншоу повернул голову и потом открыл глаза - посмотреть на часы.
Вообще он не любил открывать глаза ночью в этой комнате, не мог заставить
себя не думать про то, как дедушка Хупера лежал тут мертвый.
Он сразу увидел не часы, а другое. Тонкий луч месяца падал в комнату, и
что-то было прямо на постели, ближе к ногам. Он никак не мог сообразить, что
это. Он прислушался. Сюда входили, но сейчас из-за двери не доносилось ни
звука.
Он подумал: "Надо зажечь свет, нечего бояться, просто надо зажечь свет
и посмотреть". Но он боялся протянуть руку, он широко раскрыл глаза и замер.
Все было тихо. Он лежал совсем тихо.
Но надо же посмотреть, узнать. Зажечь бы свет, зажечь бы свет...
Он вытянул левую руку, нашарил выключатель и поскорей, пока рука не
отдернулась, нажал. И посмотрел.
Он сразу понял, что ворона не настоящая, что она чучело, мертвая. Но от
этого она была только хуже. Когти вонзились в простыню. Она была громадная.
Киншоу лежал совсем тихо, он не закричал, даже не охнул. У него
пересохло в горле от страха, но голова работала: он знал, кто принес чучело,
он знал, что Хупер стоит под дверью и, наверное, заметил свет. Хупер
захотел, чтоб он испугался, заорал, заплакал, звал бы маму. A он не станет.
Зачем? Тут ничего, ничего нельзя поделать. Киншоу не решался дернуть ногой и
столкнуть жуткую птицу на пол, с глаз долой, чтоб не сидела тут, не давила
ему на бедро. Ведь если шелохнуться, она, чего доброго, повалится не так,
вперед, еще ближе. Он ни за что не дотронется до нее рукой.
Хупер все ждал, подслушивал. Надо выключить свет. Наконец, он нажал на
выключатель. Но отдернуть руку боялся. Он лежал, крепко зажмурясь, с
невыносимой болью в мочевом пузыре. Он боялся, что нальет в постель. Лучше б
умереть. Лучше б Хупер умер. Но ничего, ничего нельзя было поделать.
Наконец, к утру он задремал.
Когда он проснулся, как раз только пробило шесть. Ворона оказалась еще
менее настоящей и еще громадней. Он ждал, что вот раззявится клюв, и он
увидит красную изнанку, и она взмоет и будет падать на него, метить в глаза.
Он думал: "Глупости, глупости, просто глупая, несчастная птица". Он глубоко
вздохнул, а потом зажмурился и выкатился из постели на пол. И побежал. Он
долго сидел в уборной. Дом молчал.
Он не знал, что с ней делать, как от нее избавиться. Теперь, при
дневном свете, он и вовсе не мог до нее дотронуться, а говорить про нее он