"Джек Хиггинс. За час до полуночи" - читать интересную книгу автора

Головорезы Бёрка - так стала писать о нас пресса после первой вылазки
в Катанге. Тогда мы понесли большие потери, но у противника они оказались
еще больше. На какое-то время газеты сделали, из Бёрка легенду, а потом
забыли о нем, но слава элитного подразделения прочно закрепилась за нами.
Вербовка новобранцев перестала быть проблемой, так что Берк мог даже
выбирать.
Наступили замечательные времена - самые лучшие в моей памяти. Тяжелая
походная жизнь, изматывающая подготовка. Тогда я впервые оценил физическую
силу и понял, что такое сила духа, обнаружил, как, наверное, и многие
мужчины, что могу преодолеть страх. А радость преодоления и есть, наверное,
самое стоящее в жизни.
Бёрк никогда не был удовлетворен. Во время одного из коротких периодов
затишья он даже заставил нас пройти парашютную подготовку, мы прыгали над
аэропортом в Лумбо. Нам очень пригодились тренировки, когда, опередив силы
Симба, мы месяц спустя десантировались в Касаи, одном из ключевых пунктов
операции. Нам удалось пройти пару сотен миль сквозь занятые неприятелем
джунгли, освободить блокированных там девятерых монахинь - миссионерок.
Увеселительная прогулка прибавила еще одну звезду на погоны Бёрка, он
стал полковником, а я дослужился до капитана, а будь все иначе, я учился бы
только на третьем курсе Гарварда. Однако моя нынешняя жизнь была
увлекательна, полна энергии и романтики, и деньги текли к нам рекой, как он
и обещал. Спустя два года те из нас, кто уцелел, мечтали выбраться оттуда,
хоть в чем мать родила.


* * *

Вопреки распространенному мнению, большинство наемников шли воевать в
Конго по тем же причинам, по каким юноши вступают в Иностранный легион. Это
происходит, когда понимаешь, что можешь примириться с действительностью. Я
имел возможность видеть, что осталось от противников режима, распиленных
местными карателями циркулярной пилой на лесопилке. Мои знакомые наемники,
которые разделывались с пленными, сбрасывая их в озеро Киву, упаковав в
старые ящики от боеприпасов, правда, поступали так, если уж им очень
надоедала стрельба по живым мишеням.
Положение между двумя крайностями сильно повлияло на мой характер, но
Пьет Джейгер, один из немногих, оставшихся в живых из нашего самого первого
состава, не изменился нисколько. Как ни странно, он не был расистом, хотя
происходил из маленького городка в Северном Трансваале, где, например,
кафров не считали людьми.
Пьет присоединился к нам потому, что дух приключений и наличие денег в
кармане выгодно отличались в сравнении с нудной работой на семейной ферме,
где вдобавок ко всему хозяйничал его отец, а он принадлежал к типу суровых
воспитателей с хлыстом в одной руке и Библией в другой. Хлыст гулял по
спине Пьета столь же часто, как и по спинам кафров, которые имели несчастье
работать на ферме. Пьет боготворил Бёрка и без сомнений последовал бы за
ним хоть в самый ад.
Теперь я наблюдал в зеркало, как этот молодой светловолосый бог с
бронзовой кожей, идеал режиссера на роль образцового офицера СС,