"Фиона Э.Хиггинс. Заклинатель" - читать интересную книгу автора

настаивать, а когда лучше уступить, - сообразил, что в этом случае лезть на
рожон не стоит.
- Отлично, - сказал он и удалился со всем приличествующим мудрецу
достоинством, лишь слегка запятнанный порохом в том месте, куда его ткнул
мушкетом стражник. - "Ловкий пальчик", говорите? Значит, скоро увидимся.
Желаю вам доброй ночи и удачи во всех начинаниях.
И вот некоторое время спустя Бьяг вошел в город через южные ворота -
правда, не так торжественно, как намеревался. Даже не взглянув в его
сторону, стражники сделали знак рукой, что вход свободен. Бьяг, разумеется,
сразу заметил, что к югу от Фодуса пахнет крайне неприятно, и методом
исключения очень быстро пришел к выводу, что источником вони является сама
река. Безусловно, улицы были покрыты грязью и слизью вперемешку с
разнообразными помоями, в которых нетрудно было различить останки животных и
огрызки овощей, но именно запах реки заставлял Бьяга то и дело невольно
морщиться. Бьяг решил идти вдоль Фодуса, рассудив, что Мост, о котором шла
речь, должен вести через реку, и в конце концов оказался на рыночной
площади. Торговцы складывали свои палатки, но вокруг все еще бродило много
народу: бедняки надеялись купить за бесценок остатки непроданной пищи. Бьяг
достал из сумки хитроумно устроенное деревянное приспособление, которое,
раскладываясь, превращалось в подобие небольшого помоста, влез на него и
начал вещать.
- Добрый вечер, дамы и господа! - заговорил он. Столь высокопарное и не
соответствующее облику публики обращение вызвало у многих усмешку, но также
привлекло внимание. - Позвольте представиться. Меня зовут Бьяг Гикори.
Прошу, окажите мне честь и позвольте развлечь вас - спеть песню.
И он запел очень печальным, хотя, безусловно, мелодичным голосом; но не
успел закончить первый куплет (которых было огромное множество), как услышал
странный свист. Бьяг пел с закрытыми глазами, а потому не успел вовремя
разглядеть угрозу: гнилой кочан капусты угодил ему прямо в висок.
Открыв глаза, он увидел, что еще какой-то овощ летит в его сторону; на
сей раз Бьяг присел на корточки, и снаряд расплющился о физиономию какого-то
бедняги, который стоял у него за спиной. Причем Бьяг по-прежнему продолжал
мужественно - или глупо, а может быть, так и эдак одновременно - петь свою
песню.
- Заткнись! - крикнул кто-то, и Бьяга снова чем-то ударили.
- Но как же... - промычал певец в праведном негодовании: рот его был
забит тухлыми помидорами, - ведь я только начал!
- А вот и нет! - взвизгнул мальчонка прямо у него за спиной. - Ты как
раз закончил! - И сорванцы обрушили на Бьяга целый град гнилых яблок.
Бьяг был в ярости. Еще никогда в жизни ему и его произведениям не
оказывали такого враждебного приема.
- Ах ты чертенок! - крикнул он мальчугану, спрыгнул со своего помоста,
схватил первое, что подвернулось под руку - а подвернулась большая гнилая
картофелина, - и метнул ее так сильно и метко, что она не только попала в
парнишку, но буквально сбила его с ног.
- Эй! Это мой сын! Ты что делаешь, гад?!
Бьяг стал как вкопанный: на него шел такой высоченный верзила, каких он
прежде никогда не видывал. Эта человекоподобная обезьяна возвышалась над
толпой на целую голову - и вот она стала склоняться к земле, к малышу Бьягу,
который не мог двинуться с места, так у него тряслись колени.