"Ф.Э.Хиггинс. Черная книга секретов " - читать интересную книгу автора

Джеллико любил поболтать, и потому с каждым, кто придет, он сначала
потолкует, а уж потом закладную выписывает.
Я, бывало, целыми днями сидел у мистера Джеллико в лавочке, помогал
ему, а мать с отцом об этом и знать не знали. Сам я рассудил, что лучше им
не говорить - еще потребуют, чтобы я обокрал хозяина, чего доброго. Не то
что случая не подворачивалось его обокрасть, еще как подворачивался, но я не
мог. Вот папашу с мамашей сколько раз обдирал, а мистера Джеллико - рука не
поднималась. Это ведь выходило предательство.
Честно сказать, я бы к нему с радостью ходил хоть каждый день, только
не всегда удавалось застать его в лавке. Первый раз, когда я увидел, что
дверь заперта, решил: ну все, уехал мистер Джеллико. Я еще удивился, что он
со мной не попрощался, хотя к тому времени понимал: от людей хорошего не
жди. Но прошло несколько дней, и хозяин вернулся. Где был, куда ездил - не
рассказал, а я так обрадовался, что и расспрашивать не стал.
Вот так оно все и шло с полгода, пока мамаша с папашей не запродали
меня зубодеру и я не пустился в бега. А теперь, пристроившись на полу в доме
у Джо Заббиду, я жалел, что не простился с мистером Амбартом Джеллико.
Увидимся ли мы еще? Вряд ли.
Я потому и обрадовался, что Джо Заббиду тоже оказался ростовщиком.
Конечно, мистера Джеллико он не напоминал, но все-таки одной профессии люди,
как-то спокойнее. Тем более тут не Город. Тогда мне казалось, что все
наперед ясно - и с мистером Заббиду, и с деревушкой Пагус-Парвус. Но я еще
не знал, чем занимаются ростовщики, которые берут в заклад секреты.


Глава шестая

Лавка открывается

В самом деле, деревушка Пагус-Парвус нимало не походила на Город. Она
лепилась на склоне горы, в краю, название которого менялось столько раз, что
никто уже и не помнил, как эта местность называлась изначально. Вся
деревушка состояла из одной-единственной улицы, мощенной булыжником и
застроенной вперемежку жилыми домами и лавками. По виду постройки напоминали
лондонские, какие были там в эпоху Великого Пожара. Первые и вторые этажи
домов нависали над улицей (а у богача Иеремии Гадсона над улицей нависал и
третий этаж с четвертым). Временами дома на противоположных сторонах улицы
почти соприкасались. Окна, маленькие, в свинцовых переплетах, тоже не
особенно пропускали свет. Наружные стены домов были крест-накрест
перечеркнуты балками. Вследствие того что деревушка стояла на склоне горы,
дома со временем покосились и покривились, а некоторые осели в землю.
Казалось, толкни один - остальные тут же повалятся как подкошенные.
Как мы уже говорили, единственная улица поднималась в гору и упиралась
в церковь, куда местные жители заглядывали только на крестины или на
похороны. Уход из этого мира и появление на свет считались событиями,
достойными внимания; в остальное же время обитатели деревушки не испытывали
потребности ходить в церковь. Здешнего священника, преподобного Стирлинга
Левиафанта, такое положение дел целиком и полностью устраивало. Этот пастырь
не гонялся за овцами своего стада, но предоставлял им идти каждой своим
путем, как кому заблагорассудится.