"Джорджетт Хейер. Опасный маскарад" - читать интересную книгу автора

- Что ж, этим вечером у нас было довольно работы, - заметил он. -
Посмотрим, что будет завтра. Покойной ночи, дорогая, пусть тебе приснится
твой мамонт.
- Но, видит Бог, мне и надобен мамонт по моему сложению, - сказала
мадам Прюденс.
- А тебе пусть приснится твоя крошка, Робин.
Она вышла, напевая какую-то старинную песенку. Она видела, что ее брат
беспокоится в ожидании завтрашнего дня, но ей самой была свойственна
некоторая флегматичность и безмятежность, которая хорошо гармонировала с ее
крупной статью. Прюденс взирала на жизнь спокойно и уверенно.
Истина была в том, что она слишком привыкла ко всяким опасностям, чтобы
тревожиться по пустякам, и, конечно, они с Робином часто менялись одеждой, и
поэтому она научилась не бояться запутанных ситуаций. Она полагалась на свою
находчивость; когда же та ей изменяла, приходилось звать на помощь родителя.
Невозможно было ходить его путями, не испытывая восхищения перед его
фантастической изобретательностью. Прю относилась к отцу с любовью, хотя и
не без доли иронии. Его непредсказуемость скорее забавляла ее, чем
тревожила. Вообще-то девушка обычно соглашалась плясать под его дудку, но в
семье считалось, что она не особенно любит приключения. Робин же, хоть
возмущался таинственностью, которой любил окутывать себя отец, откровенно
наслаждался сюрпризами судьбы. А его шалости и вызывающая дерзость
становились причиной разнообразных передряг. Вместе с тем он относился к
жизни серьезно, что было чуждо его сестре. У Робина бывали восторженные
увлечения, и жизнь волновала его больше, нежели забавный спектакль.
Похоже было, что Робин принял эту последнюю авантюру близко к сердцу.
Разумеется, он был заинтересован больше, чем полагала его сестра. Прюденс
надеялась, что он бросился в эту авантюру только из любви к приключениям и
по приказанию отца. Она помнила, как он плакал после сражения при Каллодене,
положив ей голову на колени. Это было в их старом доме, в Перте. Робин
плакал от ярости и горя и смахивал с глаз слезы с проклятиями и клялся
больше не ввязываться в безнадежные дела.
Прюденс было все равно, сидел ли на троне Карл из рода Стюартов или
Георг из рода Ганноверов; она подозревала, что и их отцу это тоже было
безразлично. Он просто любил все героическое. Вихрь восстания закружил их
семью, - но Бог знает, во имя чего оно совершалось. Они запутались в его
сетях, прежде чем поняли, что произошло. Их отец стал мистером Кольни. Он
произнес великолепную речь, и вдруг они все превратились в якобитов. Год
назад, проживая во Флоренции, они были совершенными французами. Еще раньше
существовал некий игорный дом во Франкфурте, владелец которого внезапно
исчез, захватив сына и дочь, чтобы участвовать в дележе пирога,
состряпанного Морицем Саксонским.
Французы, немцы, якобиты - для Прюденс было все одно.
Но к Англии она относилась иначе. Прю увлеклась этой страной. Англия
стала для нее родным домом. Несомненно, в ней заговорила кровь матери -
крупной, красивой и веселой женщины, которая умерла в Дьеппе, когда Робин
был совсем маленьким.
Она сказала об этом Робину на следующее утро, перед отъездом в Лондон.
Робин рассмеялся - он накладывал грим:
- Дорогая, ты просто воплощение английской тяжеловесности.
- Мне тоже так кажется, - сказала мисс Прюденс. Ее взор упал на Джона,