"Джорджетт Хейер. Нежданная любовь " - читать интересную книгу автора

- А как насчет денег? - осведомилась Венеция.
- И это было при нем. Деньги помогали ему удовлетворять любые прихоти.
Он ездил только на серых лошадях, носил только черные костюмы и всегда,
зимой и летом, с белой камелией в петлице.
- Господи, что за шут! Как могла она... леди София полюбить его?
- О, не заблуждайтесь! Он был очаровательным парнем. Кроме того,
бедняжка так скучала. Как можно порицать ее за то, что она предпочла
опытного мужчину неоперившемуся юнцу, каким я был тогда? До сих пор не
понимаю, как она могла так долго терпеть мой пыл и мою ревность. Моей
глупости не было предела - если вы можете представить себе Обри, влюбленного
по уши, то, думаю, я выглядел примерно так же. Напичканный знаниями
мальчишка, которому здравого смысла хватило лишь на то, чтобы изводить ее
цитатами из античных авторов! Я даже пытался немного обучить ее латыни, но
единственное, чему она научилась у меня, это искусству бегства. Она
осуществила его на практике, прежде чем мы дошли до стадии, когда люди
готовы убить друг друга, - за эту предусмотрительность я ей искрение
благодарен. София тоже была вознаграждена, так как Вобстер любезно сломал
себе шею, и венецианцу пришлось жениться на ней. Думаю, она угрожала бросить
его, а он боялся, что не найдет другую женщину, которая так великолепно
удовлетворяла бы его пристрастиям к белому и черному цветам. У нее была
молочно-белая кожа, волосы цвета воронова крыла и такие темные глаза, что
они казались совсем черными. Маленькая пухлая красавица! Мне говорили, что
потом ее всегда видели только в белом платье и черном плаще, и я не
сомневаюсь, что эффект был потрясающим.
В тоне его слышались насмешливые потки, но они не обманули Венецию. Не
доверяя своему голосу, она хранила молчание и, боясь обнаружить кипевшее в
ней негодование, опустила взгляд. Венеция сделала пугающее открытие, что
тонкие девичьи пальчики могут превращаться в когти, и поспешно распрямила
их. Возможно, она сделала это недостаточно быстро, а может, ее выдало
молчание, так как Деймрел заговорил тем же насмешливым топом:
- Вы воображаете, будто я пережил трагедию? Боюсь, в этой истории не
найти ничего романтичного - это был фарс со всеми атрибутами, вплоть до
неизбежной дуэли на рассвете, из которой оба противника вышли невредимыми,
чем я искрение обязан моему сопернику. Помимо прочих достоинств, он был
метким стрелком и легко мог всадить в меня пулю и с куда большего
расстояния, но предпочел выстрелить в воздух.
Деймрел поведал Венеции обо всем, что она хотела знать. Он мог смеяться
над своим прошлым, но Венеция ощущала рану, нанесенную его гордости
легкомысленной женщиной и светским щеголем, так же остро, как свою
собственную. У нее были братья, и она знала, как легко ранимы юноши. Венеция
хорошо представляла себе Деймрела в те дни - красивым, высоким и стройным,
как сейчас, но с лицом, лишенным морщин, и с глазами, полными энергии, а не
скуки. Опыт сделал его циничным, но в юности он был пылким и страстным и
наверняка не мог смеяться над собственной глупостью.
Все, что Деймрел совершил с тех пор, как счел себя выставленным на
посмешище (а она не знала и не хотела знать, сколь низко он нал), было
неизбежным следствием измены его любовницы. Неужели его праведные родители
полагали, что он вернется в образе блудного сына? Им следовало лучше его
знать! Он мог бы вернуться женатым на этой женщине, бросая вызов
общественному мнению, а не обманутым любовником. Семья отвергла его, и он