"Джорджетт Хейер. Пудра и мушка [love]" - читать интересную книгу автора

то, что я не заслуживаю его комплиментов?
Филипп покраснел, согнулся еще ниже и заговорил едва слышно.
- Клеона, вы же знаете, что я о вас думаю. Но мой язык не может
передать мои чувства... в таких изящных фразах.
- А почему бы вам не попробовать, Филипп? - спросила Клеона.
Выражение упрека в ее глазах сменилось незнакомым Филиппу нежным блеском.
- Что, прямо здесь! Только не я! Я не из тех, кто будет петь вам
дифирамбы на публике. - Он выдавил из себя неестественный смешок. - Или
вам без этого никак нельзя?
- Нет, сэр, теперь я хочу, чтобы вы не придвигались ко мне так
близко. Мне неудобно. - Нежный огонёк в ее глазах потух.
Филипп сразу выпрямился, но остался стоять подле девушки. Банкрофт
перехватил его взгляд и увидел за гневным вызовом беспомощность своего
соперника. Он улыбнулся и посмотрел на молодых людей в лорнет.
Когда пригласили отобедать, Банкрофт уже беседовал с Клеоной и
совершенно естественно предложил ей свою руку, чтобы проследовать к столу,
но Филипп расценил этот жест вежливости, как личное оскорбление. Сэр
Моррис сопровождал мадам Шартери в столовую, мистер Шартери вместе с
Филиппом замыкали шествие.
По мнению Филиппа, еда была приготовлена из рук вон плохо. Клеона и
Генри сидели рядом и вели оживленную беседу. Филипп сидел во главе стола,
мистер Банкрофт - справа от него, а слева восседал мистер Шартери. G
последним он вяло беседовал. Временами Банкрофт пытался вовлечь и его в
дискуссию, пару раз к нему обращались сэр Моррис и мадам Шартери.
Единственной, кто, казалось, не замечала его, была Клеона. Она была очень
весела; ее глаза жизнерадостно сверкали, на щеках играл румянец. Девушка
реагировала на тирады мистера Банкрофта восхитительным смехом и
аплодисментами. На протяжении всего обеда Филипп более, чем когда-либо,
ощущал свои недостатки. Глядя на белые руки мистера Банкрофта, украшенные
множеством перстней и с безукоризненно отполированными ногтями, он
невольно сравнивал их со своими крепкими руками, коричневыми от загара и
загрубевшими. Ненароком он старался внимательно рассмотреть свои руки: они
казались ему несравненно лучше, чем у этого щеголя, но ногти... Ох! Только
хлыщи, вроде этого щенка, полируют себе ногти!
На сиреневой ткани камзола мистера Банкрофта отражались блики горящих
свечей. Камзол сидел как влитой. Как же щедро он был разукрашен кружевами
и оборками! Филипп невольно оценивал ширину плеч его хозяина. А эти
пенящиеся кружева... они уместнее выглядели бы на женщине, чем на мужчине!
Вся эта мишура... одним словом - бесполезная показуха! Эти
драгоценности... рисоваться ими в деревне! Напудренная и размалеванная,
убого скулящая собачонка! Как только Клеона может сидеть рядом с ним,
смотреть на его пухлые бабьи ручонки? Как ее до сих пор не стошнило от его
липкого зловония?!
Генри увлеченно рассказывал про свои приключения в городе, хвастая
именами знаменитостей. А Клеона доверчиво проглатывала всю эту глупую
болтовню!.. Теперь он делает недвусмысленные намеки на свои амурные победы
- пытаясь изобразить себя эдаким неотразимым сердцеедом. Обезьяна!..
Трусливая разодетая обезьяна! Филиппу вдруг страшно захотелось запустить в
него бокалом, но он сумел совладать с этим нелепым порывом и принялся
слушать мистера Шартери.