"Джорджетт Хейер. Испытание любовью [love]" - читать интересную книгу автора

- Одну руку держал на рукоятке меча, а вторую - на бедре. Верно, он тебя
не прерывал и не выказывал нетерпения, но выглядел так величественно и
грозно, что даже я испугался!
- Заткни пасть! - грубо оборвал его Хьюберт. - Он был настолько груб,
что не ответил на мое приветствие и никак не отреагировал на мое
неповиновение! А когда я замолчал, поскольку он был глух и нем, бросил на
меня всего лишь один взгляд, но при воспоминании о нем...
- У тебя до сих пор стынет кровь в жилах, - невозмутимо закончил за
него фразу Бернард. Хьюберт набросился на него:
- Да, от ярости, господин Бернард! Клянусь, я бледнею и дрожу от
ярости из-за его грубости! Мне даже трудно слово выговорить, так я взбешен!
- Ас ним был вежлив, - злорадно заметил Джеймс, - и спросил очень
осторожно: "Лорд, что вам угодно?"
- Я сам помню, что говорил, без твоих глупых напоминаний! -
набросился Хьюберт на своего бестактного друга. - Я беседовал с ним
вежливо, поскольку считаю, что человеку в моем положении недостойно
ввязываться в перепалку с грубым тираном. "Что вам угодно?" - спросил я
его, а он с надменностью, которая меня до сих пор возмущает, вдруг заявил:
"Я хозяин этого поместья". И вручил мне свиток, в котором многословно
излагалось, что король отдал поместье Фэйр-Пасчерс сэру Симону Бовалле,
отныне провозглашенному лордом, с правом называть поместье своим именем.
Клянусь, я задыхаюсь при одной мысли об этом! - И как бы в подтверждение
своих слов, он распахнул камзол еще шире, устрашающе закатил глаза.
Напуганный Джеймс Короткая Нога поспешил наполнить его кружку, но
секретарь Бернард Талмейн, не обращая особого внимания на страдания
управляющего, откинулся на спинку кресла с едва заметной улыбкой на тонких
губах.
Сделав еще глоток вина, Хьюберт продолжил речь:
- Не успел я осознать всю важность злосчастного документа, как он
потребовал принести ему все счета поместья начиная с прошлого июля! Боже
милостивый! Я был так ошарашен, унижен и оскорблен, что просто не нашел
слов. А когда я заговорил, пытаясь его образумить, он повернулся на
каблуках и заявил: "Прошу представить счета к рассмотрению завтра утром".
Я не находил себе места от ярости! Целую ночь проработал, пытаясь
вспомнить все траты и занести их в книгу. На следующее утро, еще не было
десяти часов, как я явился в покои усопшего лорда, где сидел этот хлыщ
вместе с тобой, господин секретарь. Он принялся мучить меня своими
вопросами, пока не закружилась моя бедная голова, да еще время от времени
бросал на меня зловредные взгляды, из-за которых я просто кипел! И
представьте, прочел все счета за этот и за прошлый год до июля, припомнил
все поборы за каждый год до единого фартинга, сосчитал, сколько у нас
скота и как...
- Да, - вмешался Джеймс, - а затем вызвал Николаса, командира
стражников, и велел тому отчитаться за своих людей. Это надо было видеть,
как здоровяк Николас заикался и норовил остановить расспросы лорда.
- И все это время, - задумчиво добавил Бернард, - лорд сидел
неподвижно, будто высеченный из камня, только блеск его глаз выдавал, что
он жив. Но когда этот нахал Николае перешел на крик, внезапно ожил. Я до
сих пор вздрагиваю при воспоминании.
- Мне говорили, - продолжил Джеймс, - что он только слегка повысил