"Кристофер Хайд. Десятый крестовый [И]" - читать интересную книгу автора

начал действовать, кисть руки и предплечье раздувались на глазах. Он
застонал, боль становилась невыносимой.
Игнорируя его мучения, человек в фуражке наставлял молодого солдата
со смертоносным ящиком.
- Дождетесь, когда отключится, потом в вертолет. Доставят его
мотоцикл - тут же на базу. Я к разведчикам в низине, выражу благодарность.
- Слушаюсь, сэр! - сказал солдат с ящиком.
- Соберетесь к отлету, подхватите меня.
Военный кинул взгляд на скорчившегося у его ног Кертиса. Тот лежал
ничком в пыли, все тело сводило судорогами от нестерпимой боли. Человек
отвернулся, стал подниматься по склону вверх.
Вооруженные люди у него за спиной сгрудились вокруг умирающего
фотокорреспондента.


ЧАСТЬ I


НАЧАЛО

Горе тем, которые зло называют добром и добро злом...
Книга Исайи, in. V, стих 20.


Глава 1


Посреди дороги в клубах дыма, тянущегося от горящего дома на заднем
плане, стоит начальник сайгонской полиции Нгуен Нгок Лоан. Злобная
черепашья головка торчит из громоздкого, пуленепробиваемого, задубевшего
от пота кителя, правая рука выброшена вперед. Пальцы сжимают изящный
никелированный пистолетик. Прямо перед дулом связанный
офицер-вьетконговец, веки сомкнуты, из простреленного навылет виска тонкой
изогнутой струей бьется кровь...
Стоя голышом, позевывая, Филип Керкленд лопаточкой поддел со
сковородки две безупречные глазуньи и ловко шмякнул их на тарелку. Поднял
глаза на висевшую над плитой фотографию, криво усмехнулся. Лишь этот,
единственный из множества сделанных им на вьетнамской войне снимков, без
конца мелькал в прессе; встречается до сих пор, почти пятнадцать лет
спустя, все еще приносит доход.
Филип отрезал толстый ломоть мягкого пшеничного хлеба, лежавшего на
столике, прошелся через огромную захламленную мастерскую и, присев на
подоконник одного из дюжины высоких, от пола до потолка, окон, тянувшихся
вдоль южной стены его чердака, принялся за еду.
Филипу Керкленду исполнилось тридцать четыре, но если бы не морщины
на лбу и взгляд, выдающий возраст, ему вполне можно было бы дать лет на
десять меньше. Телом поджар, на смугловатой груди резко чернела
мужественная поросль. Тяжелый подбородок - отцовское наследие, темно-карие
глаза, выдающиеся скулы - от матери, а волосы - черные, с блеском, густые,
вьющиеся - от обоих родителей. Мать у Филипа была итальянка, отец