"Джеймс Херберт. Однажды " - читать интересную книгу автора

не успевшей начаться.
Хьюго внезапно сжал его в объятиях.
- Чертовски, чертовски рад видеть тебя! - восклицал он над ухом у
Тома. - Не могу передать тебе, как я расстроился, увидев тебя на больничной
койке. Ты напоминал покойника! Просто глазам не верилось! Я имею в виду,
что, когда мы пили за неделю до этого, ты выглядел чудесно. Просто тип-топ.
Не вслушиваясь в бормотанье друга, молодой человек разглядывал
Хартгроува, возникшего за плечом Блита. Слуга пристально смотрел на них,
лицо его казалось непроницаемой маской, но тусклые глаза были тверже кремня.
Ребенком Том всегда чувствовал себя неловко в присутствии дворецкого -
да нет, он просто чертовски боялся этого похожего на грифа человека с
мертвенными чертами лица и длинной, тонкой, сухой шеей, возвышавшейся над
сутулыми плечами, всегда одетого в униформу темных тонов. Тому казалось, что
Хартгроув постоянно наблюдает за ним холодными тусклыми глазами, как будто
его возмущает присутствие в Большом Доме сына гувернантки, ставшего бы
нищим, если бы не безграничная щедрость его хозяина. Возможно, он надеялся
поймать мальчишку, когда тот сунет в карман одну из игрушек Хьюго или
запачкает мебель. Прошло много лет, но Том ощутил, как его охватывает
привычная дрожь. Ему с трудом удалось переключиться на другую тему.
- Эй, Хьюго, ты ведь не собираешься раздавить меня?
Тот немедленно отпрянул.
- Извини, не мог удержаться. Просто я так... так...
- Чертовски рад меня видеть, - закончил вместо него Том.
- Верно, - Хьюго легонько толкнул его в плечо.
Том вновь окинул взглядом дом, избегая смотреть на мрачного слугу,
замешкавшегося на верхних ступенях. Его глаза обежали весь Замок, до самой
крыши. Строение, с его темными окнами и высокими, выступающими вперед
фонарями, казалось, нависало над ним с очевидной угрозой.
- Как он, Хьюго?
Тот оглянулся, проследив за взглядом друга.
- Бывают дни, когда отец слегка оживает, зато иногда... он, кажется,
уходит так далеко, что дальше только смерть. Увы, в наши просвещенные дни
ничего больше нельзя сделать для человека с больным сердцем. А учитывая его
нынешнюю слабость, пересадка невозможна. Он недостаточно силен, чтобы
выдержать операцию, а без нее о выздоровлении не может быть и речи.
Возможно, обрати мы раньше внимание на его состояние, все повернулось бы
по-другому. Но ты знаешь, старик никогда не был, что называется, в хорошей
форме, поэтому мы не замечали изменений до тех пор, пока... - Хьюго умолк:
наверное, ему было слишком тяжело продолжать.
Всю жизнь, сколько Том себя помнил, он всегда благоговел перед отцом
друга, причем это чувство смешивалось со страхом - мальчика пугали его
резкие манеры и крутой нрав. Тягостное присутствие хозяина, казалось,
продолжало довлеть над поместьем даже в его отсутствие. Смерть первой, а
затем и второй жены, последовавшая за потерей старшего сына, который служил
офицером британской армии в Белфасте и был разорван на кусочки бомбой ИРА
еще до рождения Тома, возможно, усилили его отчужденность. Обо всем этом
рассказал мальчику Хьюго, все прочие обитатели Замка, включая его мать,
Бетан, благоразумно не касались завесы секретности, окружавшей эти трагедии.
Сейчас сэр Рассел страдал от болезни, которая неуклонно сводила его в
могилу, и, хотя Том никогда не любил мрачного старика, - как можно любить