"Вера Хенриксен. Святой конунг ("Святой Олав" #3) " - читать интересную книгу автора

- Да, - ответила она.

Кальв


[Image008]


Кальв вернулся домой к Михайлову дню. Сигрид была рада, что день
выдался сырым, и у нее было оправдание в глазах людей, чтобы не идти на
пристань встречать его. Но Тронд пошел, радостный и нетерпеливый; у Сигрид
на душе кошки скребли, когда она увидела его бегущим вниз по тропинке.
Тем не менее, она ощущала странное спокойствие, когда села в зале и
принялась ждать. И даже услышав во дворе голос Кальва, она не испугалась;
она только затаила дыхание и выпрямила спину.
Когда он показался в дверях, она встала. Некоторое время он стоял и
смотрел на нее, прищурив глаза, словно оценивая ее, и взгляд его был
холодным.
- Ты не рада тому, что твой муж вернулся домой, Сигрид? - с коротким
смешком произнес он.
Она подошла к нему.
- Рада, - сказала она, - можешь быть уверен в этом.
Он по-прежнему стоял, сощурив глаза и пристально глядя на нее с
издевательской усмешкой. Она опустила голову, притягивая ему руку, но потом
все же взглянула на него.
На лице его была написаны горечь и опустошенность. Таким она видела его
до этого лишь один раз... Она помнила, когда это было. Это было в Каупанге,
на следующее утро после их свадьбы, когда она сделала вид, что хочет убить
его. Но в тот раз все обошлось.
Суннива подошла в развалку и остановилась возле матери, засунув в рот
палец; Сигрид взяла ее на всякий случай на руки. Ей стало невыносимо
молчание Кальва, и когда она встретила его взгляд, в ее глазах был вызов.
Но Кальв только мотнул головой.
- Чего же ты ждешь? - спросил он. - Разве ты не позаботишься о том,
чтобы твой муж помылся и привел себя в порядок после долгой дороги?
И потом, когда они были одни, он принимал ее помощь в молчании, словно
она была одной из служанок.

Вечером в зале он был оживлен, шутил с Трондом, иногда разговаривал с
Суннивой. Даже с Сигрид он был приветлив, но так, чтобы она поняла, что он
делает это ради других. Ей пришла в голову мысль о том, что он, возможно,
решил помучить ее; возможно, ему доставляло радость видеть ее напуганной и
униженной.
И со временем она все больше и больше убеждалась в том, что он и в
самом деле решил помучить ее. Когда они были на людях, он вел себя так,
будто ничего между ними не произошло. Наедине же он не скрывал ни горечи, ни
презрения.
Он не был ни вспыльчивым, ни сердитым, в нем была только горькая,
издевательская насмешка. И вскоре выяснилось, что он и не думает
отказываться от своих прав на нее. И когда он обладал ею, от него веяло