"Петер Хендке. Короткое письмо к долгому прощанию" - читать интересную книгу автора

обмена. Больше всего она радуется тому, что можно легко израсходовать или на
худой конец быстро обменять, а деньги доставляют ей оба эти удовольствия
сразу". Я снова взглянул за окно: вдалеке была видна церковь, в дымном
мареве хлопчатобумажной фабрики она казалась еще более отдаленной. Судя по
плану города, это баптистская церковь. "Письмо шло очень долго, - произнес
я. - А вдруг тем временем ее убили?" Помню, сумерки, почти вечер, я ищу
мать, бродя по скалам. У нее бывают приступы депрессии, и я боюсь за нее:
вдруг чего доброго она бросится со скалы или просто сорвется. Я стою на
вершине и смотрю вниз, на поселок, где уже синеют сумерки. Ничего особенного
я не вижу, только две женщины, поставив на землю сумки с покупками, что-то
обсуждают, точно в испуге, и тут к ним подходит мужчина; эта сцена
заставляет меня снова и снова лихорадочно обшаривать взглядом выступы скал,
нет ли на них обрывков платья. Я не могу разжать губы, воздух делается вдруг
колким, больно дышать; от страха во мне будто все обрывается... Внизу, на
улице, светили фонари, проехало несколько машин с зажженными фарами.
Наверху, на скале, совсем тихо, только цикады звенят. Я все больше ощущаю
тяжесть собственного тела. Вот уже и на бензоколонке у въезда в поселок
зажегся свет. Но ведь еще светло! Люди идут по улице быстрее обычного. Так и
стоял я на вершине, переминаясь с ноги на ногу, пока не заметил фигуру,
двигавшуюся очень медленно, гораздо медленней других, и по этой походке я
узнал мать, которая в последнее время все делала очень медленно. Она
переходила улицу, но не поперек, а наискось, пересекая ее по долгой
диагонали.
Я подкатился на кресле к ночному столику и попросил соединить меня с
отелем "Дельмонико" в Нью-Йорке. Юдит нашли в списке постояльцев только
после того, как я назвал ее девичью фамилию. Она уже пять дней как уехала,
не оставив адреса; между прочим, она забыла в номере фотоаппарат: не
переслать ли его на ее европейский адрес? Я ответил, что завтра буду в
Нью-Йорке и заберу аппарат сам.
- Да, - повторил я, положив трубку, - ее супруг.
И быстро, чтобы не захихикать снова, переехал обратно к окну.
Не вылезая из кресла, я стянул плащ и перелистал дорожные чеки,
которые, наслышавшись о здешних ограблениях, получил в Австрии в обмен на
наличные. Служащий банка, правда, обещал принять чеки по тому же курсу, но
введение плавающего курса, естественно, освобождает его от этого
обязательства. "На что же мне целых три тысячи долларов? " - подумал я
вслух. И тут же ни с того ни с сего решил потратить все деньги здесь - хотя
менять такую сумму было сущей блажью - и пожить бездельником в свое
удовольствие. Я еще раз позвонил в отель "Дельмонико" и попросил номер на
завтра. Выяснилось, что свободных мест нет и мне тут же пришло в голову
заказать номер в отеле "Уолдорф-Астория", но, едва начав переговоры, я снова
передумал и, вспомнив о Фрэнсисе Скотте Фицджеральде, книгу которого как раз
читал, попросил номер в отеле "Альгонкин" на 44-й улице - Фицджеральд часто
там останавливался. Там и место свободное нашлось.
Потом, включая воду в ванной, я вдруг сообразил, что Юдит
просто-напросто сняла все деньги с моего счета. "Не надо было давать ей
доверенность", - произнес я задумчиво, хотя догадка эта ничуть меня не
расстроила, наоборот, даже слегка развеселила. Было любопытно - но только в
первую минуту, - чем все обернется; потом я вспомнил, какой видел ее в
последний раз: это было вечером, она лежала, вытянувшись на кровати,