"Крис Хендерсон. Девять драконов ("Джек Хейджи" #07) " - читать интересную книгу автора

гордое имя "Повелители Времени", продолжала оспаривать у "Свирепых
Призраков" и "Материнской Крови" сферу влияния - три здоровенных участка,
куда входила и Мотт-стрит, а значит, и магазинчик старого Ло. Рэкетиры
уведомили еще несколько лавочников и теперь ждали, каков будет глас народа.
Однако народ безгласно запер двери своих заведений и, в свою очередь, ждал,
какого смельчака выберут для примерного наказания. Вы, наверно, сами
догадались, кто отважился.
Я сперва подумал, не позвать ли кого-нибудь на выручку, но потом решил,
что не стоит. Тем более, что все равно никто не поможет: соперничающим
бандам ни к чему тормозить "Повелителей". Нас со стариком выбрали в качестве
козлов отпущения, стало быть, надо принимать свою козлиную долю. Мы ущемили
их самолюбие, и за это надо отвечать. Однако только на силу рассчитывать не
приходилось.
Честно говоря, я не очень себе представлял, какие силы нужны, чтобы
прижучить "Повелителей". Первых двоих я ошеломил внезапностью нападения.
Следующих послали лишь для того, чтобы передать ультиматум. А вот теперь...
Теперь банда объявит большой сбор и уж наверно ни перед чем не остановится.
Итак, мы сидели и ждали, и Ло сказал мне:
- Моя знай с первого дня, когда приходи тебя нанимай. Моя - не бойся.
Что, надейся - они не убивай жену, детей, меня, не поджигай лавка? Моя
надейся жить? Что, ползай по полу, умоляй - кого? Они - звери, они убивай
для смеха. Нет, спасибо больше! Моя так не поступай! Нет. Если умирай -
умирай стоя. Твоя как сцитай?
- Моя считай, что ты рассуждаешь верно.
- Хоросо, - сказал он и, засмеявшись, похлопал меня по спине. - Оцень
хоросо. Твоя - готовься. Беда - приходи скоро, не сомневайся. Моя ходи
продавай рис.
И он еще четыре часа продавал рис, а на исходе пятого часа наконец
началось. Ошибки быть не могло. Мы чувствовали, что с магазинчика не сводят
внимательных глаз задолго до того, как в дверь вошли. Чувствовал это старик
Ло, чувствовала его жена, спустившаяся, чтобы отвести всех детей в
безопасное место. А я надел пальто и прогуливался взад-вперед возле
магазина. Тут и появились участники нашей вечерней развлекательной
программы.
Было их десятка два - крепкие, очень довольные собой, совсем молодые
ребята - самому старшему не больше двадцати. Кое у кого в руках были
бейсбольные биты, а у кого-то - просто кусок кирпича. Ну, а о том, что у них
в карманах и за пазухой, можно было только догадываться. Я узнал я тех
двоих, что приходили за леденцами, и четверку, побывавшую у нас посте, и,
конечно, увидел много новых лиц. Одним из таковых оказался их главарь.
На вид ему можно было дать лет семнадцать. По походке, по манере
двигаться, по тому, как не замечал он ледяного ветра, выстудившего все живое
на улице, я понял, что он в этой стае - самый опасный зверь, а
следовательно - ее вожак. Но вот глаза... Глаза его выдавали. Это были глаза
человека, которому все можно, глаза ребенка, который привык тыкать пальчиком
по все, что ему нужно - в деньги, в женщин, в наркотики, в покровительство
полиции, в свою неприкосновенность. Все доставалось ему легко и просто, и он
не просто знал, что он - главный, не просто был убежден, что его слово -
закон: он свято в это верил. Не знаю, верил ли он в каких-нибудь богов, но
непреложная убежденность в том, что все на свете принадлежит ему, могла быть