"Эрнест Хемингуэй. Трактат о мертвых" - читать интересную книгу автора

деревянное здание цирка в Альсирасе, где убитых лошадей выволакивают прямо в
поле и приходится переступать через них; и шум на мадридских улицах после
полуночи, и ярмарку, которая в июне открыта до утра, и возвращение пешком с
боя в такси. Que tal? Malo, hombre, malo,[2] и, как всегда, подымает плечи;
я ему - дон Роберто, он мне - дон Эрнесто, он так учтив, так любезен и такой
хороший друг. И дом, в котором Рафаэль жил до того, как звание республиканца
стало почетным, с чучелом бычьей головы - быка убил Гитанелло - на стене, и
большим кувшином для оливкового масла в углу, и всегда вас там ждали подарки
и необыкновенно вкусный ужин.
Нужно было бы описать запах жженого пороха, и дымок, и вспышку, и треск
ракеты, взорвавшейся над зеленой листвой деревьев, и вкус ледяного оршада, и
чисто вымытые, залитые солнцем улицы, и дыни, и росинки, выступившие на
кувшине с пивом; аистов на крышах Барко де Авила и аистов, кружащих в небе;
красноватый песок арены; и танцы по ночам под волынки и барабаны, огоньки в
зеленой листве и портрет Гарибальди в рамке из листьев. Будь это настоящая
книга, в ней были бы незадачливые матадоры, плавающие в водах Мансанареса
вдоль Пардской дороги вместе с дешевыми проститутками; по одежде протягивай
ножки, говорил Луис; игра в мяч на берегу, где распутный маркиз вышел из
машины со своим другом боксером; и как мы возвращались домой пешком, в
темноте, а по дороге мимо нас катили машины; сквозь листву светили
электрические лампочки, роса прибивала пыль, и мы поеживались от ночной
прохлады; и еще в ней было бы о сидре в Бомбилье, о дороге от Сантьяго де
Кампостела до Понтеведра, где стеной стоят высокие сосны и по обочине растут
кусты черники; и об Альгабено, самом бессовестном из всех
тореро-очковтирателей; и о том, как Маэра поменялся одеждой с патером в
гостинице Кинтаны, в тот единственный год, когда так много пили, но никто не
безобразничал. Такой год был, верно вам говорю, - но это еще не настоящая
книга...
И о том говорилось бы здесь, как мы в Аоиси завтракали, а потом плавали
в реке Ирати, и вода была прозрачная и светлая, сначала теплая, а чем
глубже, тем все холодней, еще холодней, а под конец ледяная, и о прибрежных
деревьях, под которыми мы прятались от солнца, и о спелой пшенице,
колыхаемой ветром, на другом берегу, по склону горы. В верхнем конце долины,
где река берет начало между двумя скалами, стоит древний замок; и мы лежали
голые в невысокой траве, сперва на солнце, а потом под деревьями. Вино в
Аоисе было неважное, и мы привезли свое, и ветчина тоже не годилась, и когда
мы поехали туда в другой раз, мы захватили завтрак из гостиницы Кинтаны.
Кинтана был страстный любитель боя быков и мой самый верный друг в Испании,
а гостиница - превосходная и всегда переполнена.
И почему бы в книге об Испании не быть коннице, вброд пересекающей
другую реку, и о том, как тень листвы падает на лошадей, - или пехоты,
шагающей по утрамбованной белой глине во дворе школы пулеметчиков; если
смотреть на солдат издалека, стоя у окна своего номера, то они кажутся очень
маленькими, а за ними видны горы. А бывает, проснешься воскресным утром,
когда улицы пусты, и вдруг слышится далекая команда, а потом стрельба. Это
не редкость, если живешь достаточно долго и кочуешь с места на место.
При хорошей памяти, можно снова, сидя в машине, проехать лесом по
берегу Ирати, где деревья как на картинке из книги сказок. Теперь их свели.
Теперь вниз по реке сплавляют бревна, а рыбу выловили; в Галисии ее глушили
и отравляли; результат один, так что в конечном счете здесь почти то же, что