"Эрнест Хемингуэй. Трактат о мертвых" - читать интересную книгу автора

дома, кроме желтого дрока на горных лужайках и мелкого дождя. Тучи набегают
с моря из-за гор, но, когда дует южный ветер, Навара вся золотится пшеницей,
только она не растет на равнинах, а подымается и спускается по склонам, и
прорезают ее дороги, окаймленные деревьями, и торчат колокольни деревушек,
где пахнет овечьим пометом, а на площади привязаны лошади...
...В Мадриде хорошо пройтись пешком по городу, посидеть в кафе, где
можно почерпнуть много полезных сведений о том, кто кому должен и кто кого и
как надул, и почему он сказал ему, поцелуй меня в одно место, и у кого от
кого дети, и кто женился на ком до всего, а кто после, и сколько на что
нужно времени, и что говорит доктор. И как он радовался, что с доставкой
быков вышла задержка, значит, их выгрузят только перед самым боем, и ноги у
них, понятное дело, не успеют окрепнуть, и довольно будет помахать перед
мордой мулетой, а потом раз - и готово, но пошел дождь, и бой отложили на
целую неделю, и тут-то он и подхватил болезнь. И кто с кем когда и почему не
стал драться, и что она... Да разве она?.. Ну, еще бы, дурень, неужели ты
этого не знал? Да она поедает их живьем, одного за другим, что верно, то
верно, - и еще много нужного и ценного вы узнаете в кафе. В кафе, где никто
никогда не ошибается; где все матадоры храбрые; где на столиках скопляются
блюдца и число выпитых рюмок записывают карандашом на мраморной доске между
тарелками со скорлупой креветок, и царит бодрое настроение, потому что в
кафе победы достаются легко, и к восьми часам каждый чувствует себя героем,
если только есть кому заплатить по счету.
Что еще должно быть в книге о стране, которую очень любишь? Рафаэль
говорит, что теперь все не то, и в Памплону он больше не поедет. "Ла
Либертад", по-моему, уже сильно смахивает на парижскую "Тан". Это уж не та
газета, через которую вы могли обратиться к карманнику, выкравшему у вас
бумажник, как в те времена, когда республиканцы еще не были в почете, и
Памплона, конечно, изменилась, но все же меньше, чем нас изменили годы. Я
убедился, что стоит выпить, - и все опять становится почти таким, каким было
всегда. Я знаю, что сейчас много перемен, и меня это не огорчает. Ведь и я
уже не тот. Мы все уйдем из этого мира прежде, чем он изменится слишком
сильно, и, если не случится нового потопа, и после нас на севере все так же
летом будет лить дождь, и соколы будут вить гнезда под куполом собора в
Сантьяго де Кампостела и в Ла-Гранха, где мы учились действовать плащом на
длинных тенистых дорожках, посыпанных гравием, и не все ли равно, бьют там
еще фонтаны или нет. Но мы уже больше не будем возвращаться из Толедо в
темноте, глотая дорожную пыль и запивая ее фундадором, и не повторится та
неделя в Мадриде и все, что произошло той июльской ночью. Мы видели, как это
ушло, и еще многое уйдет на наших глазах. Самое главное - жить и работать на
совесть; смотреть, слушать, учиться и понимать; и писать о том, что изучил
как следует, не раньше этого, но и не слишком долго спустя. Пусть те, кто
хочет, спасают мир, - если они видят его ясно и как единое целое. Тогда в
любой части его, если она показана правдиво, будет отражен весь мир. Самое
важное - работать и научиться этому. Нет. Это еще не настоящая книга, но
кое-что нужно было сказать. Нужно было сказать о некоторых насущных и
простых вещах.

Переводчик: В. Топер