"Эрнест Хэмингуэй. Праздник, который всегда с тобой" - читать интересную книгу автора

Когда Форд ушел, было уже совсем темно, и я пошел к киоску и купил
"Пари-спорт", вечерний выпуск с результатами скачек в Отейле и программой
заездов на следующий день з Энгиене. Официант Эмиль, сменивший Жана, подошел
к столу узнать результат последнего заезда в Отейле. Мой близкий друг, редко
заходивший в "Лила", сел за мой столик, и в ту минуту, когда он заказывал
Эмилю коньяк, мимо нас по тротуару снова прошли худой человек в накидке и
высокая женщина. Он скользнул взглядом по нашему столику и прошел дальше.
-- Это Илэр Беллок,-- - сказал я своему другу.-- Тут недавно был Форд и
не пожелал с ним раскланяться.
-- Не говори глупостей,-- сказал мой приятель.-- Это Алистер Кроули,
поклонник дьявола. Его считают самым порочным человеком на свете.
-- Прошу прощения,-- сказал я.


(1) Коньяк с водой (франц.)

Рождение новой школы

Синие блокноты, два карандаша и точилка (карманный нож слишком быстро
съедает карандаш), мраморные столики, запах раннего утра, свежий и
всеочищающий, да немного удачи -- вот и все, что требовалось.
А удачу должны принести конский каштан и кроличья лапка в правом
кармане. Мех кроличьей лапки давным-давно стерся, а косточки и сухожилия
стали как полированные. Когти царапали подкладку кармана, и ты знал,
что твоя удача с тобой.
В иные дни все шло хорошо и удавалось написать так, что ты видел этот
край, мог пройти через сосновый лес и просеку, а оттуда подняться на обрыв и
окинуть взглядом холмы за излучиной озера. Случалось, кончик карандаша
ломался в воронке точилки, и тогда ты открывал маленькое лезвие перочинного
ножа, чтобы вычистить точилку, или же тщательно заострял карандаш острым
лезвием, а затем продевал руку в пропитанные соленым потом ремни рюкзака,
вскидывал его, просовывал вторую руку и начинал спускаться к озеру, чувствуя
под мокасинами сосновые иглы, а на спине -- тяжесть рюкзака.
Но тут раздавался чей-то голос.
-- Привет, Хем. Чем это ты занимаешься? Пишешь в кафе.
Значит, удача ушла от тебя, и ты закрывал блокнот. Это худшее из всего,
что могло случиться. И лучше было бы сдержаться, но в то время я не умел
сдерживаться, а потому сказал:
-- За каким чертом тебя принесло сюда, сукин ты сын!
-- Если ты желаешь оригинальничать, это еще не дает тебе права
ругаться.
-- Убирайся отсюда вместе со своим паршивым длинным языком.
-- Это кафе. И у меня такое же право сидеть здесь, как и у тебя.
-- Катись к себе в "Хижину". Тут тебе нечего делать.
-- О, господи! Перестань валять дурака.
Теперь уже можно было высказаться напрямик, уповая на то, что он зашел
сюда случайно, без всякой задней мысли, и вслед за ним не хлынет целый
поток. Работать можно было бы и в других кафе, но до них было неблизко, а
это кафе стало моим родным домом. Я не хотел, чтобы меня выжили из
"Клозери-де-Лила". Надо было либо сопротивляться, либо отступить. Разумнее