"Эрнест Хэмингуэй. Праздник, который всегда с тобой" - читать интересную книгу автора

составляли Рональд Фэрбенк и позже Скотт Фицджеральд. Когда я познакомился с
ней, она не говорила о Шервуде Андерсоне как о писателе, но зато
превозносила его как человека, и особенно его прекрасные итальянские глаза,
большие и бархатные, его доброту и обаяние. Меня не интересовали его
прекрасные итальянские глаза, большие и бархатные, но мне очень нравились
некоторые его рассказы. Они были написаны просто, а иногда превосходно, и он
знал людей, о которых писал, и очень их любил. Мисс Стайн не желала говорить
о его рассказах, она говорила о нем только как о человеке.
-- А что вы думаете о его романах?-- спросил я ее. Она не желала
говорить о творчестве Андерсона, как не желала говорить и о Джойсе. Стоило
дважды упомянуть Джойса, и вас уже никогда больше не приглашали в этот дом.
Это было столь же бестактно, как в разговоре с одним генералом лестно
отозваться о другом. Допустив такой промах однажды, вы больше никогда его не
повторите. Зато, разговаривая с генералом, разрешается упоминать о том
генерале, над которым он однажды одержал верх. Генерал, с которым вы
разговариваете, будет восхвалять побитого генерала и с удовольствием
вспоминать подробности того, как он его разбил.
Рассказы Андерсона были слишком хороши, чтобы служить темой для
приятной беседы. Я мог бы сказать мисс Стайн, что его романы на редкость
плохи, но и это было недопустимо, так как означало бы, что я стал
критиковать одного из ее наиболее преданных сторонников. Когда он написал
роман, в конце, концов получивший название "Темный смех", настолько плохой,
глупый и надуманный, что я не удержался и написал на него пародию (3) мисс
Стайн не на шутку рассердилась. Я позволил себе напасть на человека,
принадлежавшего к ее свите. Прежде она не сердилась. И сама начала расточать
похвалы Шервуду, когда его писательская репутация потерпела полный крах.
Она рассердилась на Эзру Паунда за то, что он слишком поспешно сел. на
маленький, хрупкий и, наверно, довольно неудобный стул (возможно, даже
нарочно ему подставленный) и тот не то треснул, не то рассыпался. А то, что
он был большой поэт, мягкий к благородный человек и, несомненно, сумел бы
усидеть на обыкновенном стуле, во внимание принято не было. Причины ее
неприязни к Эзре, излагавшиеся с великим и злобным Искусством, были
придуманы много лет спустя.
Когда мы вернулись из Канады и поселились на улице Нотр-Дам-де-Шан, а
мисс Стайн и я были еще добрыми друзьями, она и произнесла свою фразу о
потерянном поколении. У старого "форда" модели "Т", на котором в те годы
ездила мисс Стайн, что-то случилось с зажиганием, и молодой механик, который
пробыл на фронте последний год войны и теперь работал в гараже, не сумел его
исправить, а может быть, просто не захотел чинить ее "форд" вне очереди. Как
бы там ни было, он оказался недостаточно sйrieux (4), и после жалобы мисс
Стайн хозяин сделал ему строгий выговор. Хозяин сказал ему: "Все вы --
gйnйration perdue!"
-- Вот кто вы такие! И все вы такие!-- сказала мисс Стайн.-- Вся
молодежь, побывавшая на войне. Вы -- потерянное поколение.
-- Вы так думаете?-- спросил я.
-- Да, да,-- настаивала она.-- У вас ни к чему нет уважения. Вы все
сопьетесь...
-- Разве механик был пьян?
-- Конечно, нет.
-- А меня вы когда-нибудь видели пьяным?