"Ричард Хелл. Погнали " - читать интересную книгу автора

в которой уложены мои вещи, и готовый к приключениям. Когда я спускаюсь,
Крисса стоит у машины на солнышке и курит сигарету. Видит меня и начинает
хихикать. Я растерянно озираюсь, не врубаясь, чего здесь такого смешного, а
она уже не хихикает, а хохочет. Я улыбаюсь и тоже пытаюсь смеяться, бормочу
что-то насчет своей новой прически: зализанные назад волосы лежат глубокими
бороздами, затвердевшими от избытка помады, - но ничего у меня не выходит.
Она смеется надо мной. Я смотрю на свое отражение в окошке такси.
Перекошенное лицо - очень бледное, и малость опухло: это и от моей
наркодиеты, и от того, что пришлось рано встать. "Мокрый" причесон и
вправду смотрится странновато, и особенно - эти лесбийские бачки, которые я
зачесал на виски, щедро сдобрил помадой для волос и для верности прижал
дужками дешевеньких темных очков. Я уже говорил, что я худой, как скелет, и
вот на этом скелете висит синтетическая рубашка под пятидесятые годы,
которую я раздобыл в магазинчике уцененной одежды. Рубашка вся белая, с
беспорядочными вкраплениями розового и оранжевого. Под цвет нашего
"Адвенчера". Я решил не изменять своим верным черным "Левисам"; только
надел широкий коричневый ремень с большой медной пряжкой. Я смотрю на свои
ноги. Яркие оранжевые носки и старые черные туфли с острыми носками,
которые я приобрел на блошином рынке.
- Ну и чего ты ржешь?
Крисса машет руками и говорит: "Ничего, ничего", - и таксист открывает
багажник, и мы кладем туда наши сумки.
- Это Америка, Крисса. Ты ничего не понимаешь, - говорю я, когда мы
садимся на заднее сидение.
Она опять начинает хихикать.
Я сижу - хмурюсь.
- У тебя такой вид... импозантный! Одно удовольствие... я смеюсь от
удовольствия... От восхищения!
Таксист заводит мотор и отъезжает от здания, в котором располагается
моя безумная квартирка. Я оборачиваюсь к Криссе, хватаю ее за шею, со
значением смотрю ей в глаза и шепчу:
- Это и должна быть комедия, ты разве не понимаешь?
- Ага, ага.
- Хорошо. И запомни: это дурной тон - слишком громко смеяться над
собственной шуткой.
- Хорошо, хорошо.
Сама Крисса не стала ничего мудрить. На ней - черные слаксы с
безупречно отутюженными стрелками, светлые кремовые носки и позолоченные
туфли на низком каблуке. Широкая рубаха в яркую разноцветную полоску
аккуратно заправлена в брюки. Крисса выглядит великолепно. Такой
проказливый бесенок интернациональной любви.
Крисса как-то рассказывала, что однажды она занималась сексом с
таксистом. И когда наш таксист открывал багажник, он улыбался ей этакой
плотоядной улыбочкой, но я абсолютно уверен, что этого перца можно сразу же
исключить - достаточно только взглянуть на белесую россыпь перхоти на
засаленных плечах его дешевенького пиджачка. Он поднимает грязную
плексигласовую перегородку, и его как бы вообще тут нет. Мы едем по Пятой
авеню к тоннелю Мидтаун.
- Хорошо уезжать, - говорю. - Всегда любил уезжать. Чувствуешь себя
таким значимым... и в то же время как бы и незнакомым. В смысле, когда ты