"Альфред Хэйдок. Храм снов" - читать интересную книгу автора

зато ее я рассмотрел...
Девушка или женщина - я не знаю, - по своему типу не напоминала ни
одной из знакомых мне восточных народностей; она была красива какою-то
надломленною красотою, в которой усматривалась трагическая обреченность.
И опять та же печать невыносимого страдания на лице, какую я уже видел
в этот день!
- По этой дороге идут только печали и... мы! - прошептал я испуганно и
поспешил уткнуться в жесткую землю, чтобы уснуть.


2

По мере дальнейшего продвижения все безрадостней становилась местность;
исчезли холмики, овражки, редкие кустарники, отсутствовали и животные,
которые до сих пор иногда оживляли пейзаж. Словно между двумя жерновами мы
шли по безотрадной земле, придавленные сверху холодным велением неба.
Великий Художник, сотворивший прелестнейшие уголки земного рая, - Тот
Самый, Кто даже пустынные полярные моря покрыл плавающими сооружениями из
голубоватого льда причудливых форм и стилей, - здесь бессильно охваченный
усталостью и внезапной тоскою, молча прошел эту равнину, даже не подумав
коснуться ее могущественным резцом...
И все-таки на ней оказалось кое-что. Оно вынырнуло в знойном трепетании
воздуха, окрашенное далью в призрачные цвета марева:
длинный, низкий холм, пологий с обоих концов и почти горизонтальный
сверху. Гигантская выпуклость равнины с почти геометрически-правильными
линиями, синяя от толщи разделяющего нас воздуха, она застыла, как грудь
великана, внезапно приподнятая воздухом.
По мере приближения к холму мною овладело мучительное чувство, что на
этом пьедестале чего-то не хватает... Я силился придумать, чего именно не
доставало, пока ясно не ощутил, что тут должен находиться храм...
Да, да, языческий храм какому-то страшно одинокому духу земли, ищущему
уединения, где мог бы он, никем не тревожимый, возлежать облаком и из века
в век жадно прислушиваться к шепоту Космоса, полного далекого гуда
рождающихся и погибающих миров...
Я почти видел этот храм: овальное основание, колоннада со всех сторон:
плоская крыша без всяких щпицов и башенок, - только зубчатый карниз;
весь он сосуд, отверзший небу, ухо земли!
Лишь поздно вечером дотащились мы до холма, и тут, надо сказать, он
меня изрядно разочаровал: изрытый морщинами, с несколькими пятнами коекак
возделанной земли и жалкими мазанками, меж которых виднелось что-то,
похожее на кумирню, ветхую, как сама смерть, он поражал дикой затхлостью.
Но там и сям валялись обломки циклопической постройки - стало быть, тут
раньше был храм!
У полуразрушенных ворот кумирни спал вратарь, пропустивший нас с самым
безразличным видом.
Не встретив во дворе ни одной души, мы сами устроились на ночлег в
одной из пустовавших глиняных мазанок.
- Теперь я знаю, мы пришли! - сказал Вострецов, разглядывая перед сном
тот же исписанный листок, по которому справлялся раньше.
Я хотел спросить, куда мы пришли, но адская усталость буквально валила