"Мартин Хайдеггер. Преодоление метафизики" - читать интересную книгу автора

все области сущего, из которых по-разному сооружается целое сущего:
опредмеченную природу, устроенную культуру, подстроенную политику,
надстроенные идеалы. "Техника" означает здесь, таким образом, не
обособленные области машинного производства и технического вооружения.
Последние, конечно, обладают заслуживающим более точного определения
господствующим статусом, который опирается на первенство вещественного как
якобы элементарно-стихийного и первоочередно предметного.
Название "техника" понимается здесь настолько сущностно, что в своем
значении оно совпадает с рубрикой: законченная метафизика. В нем содержится
воспоминание о греческой ????? которая есть вообще одно из основных условий
развертывания существа метафизики. Это название позволяет также помыслить
планетарность законченной метафизики и ее господство безотносительно к ее
исторически прослеживаемым вариантам у разных народов и на разных
континентах.
XI. Метафизика Ницше выводит на свет в воле к власти предпоследнюю
ступень волевого развертывания бытия сущего как воли к воле. Недостижение
последней ступени коренится в подавляющем господстве "психологии", в
понятиях власти и силы, в жизненном энтузиазме. Оттого этой мысли не хватает
строгости и тщательной отточенности понятия и спокойствия исторического
осмысления. Царит историография, а потому апологетика и полемика.
Отчего происходит так, что ницшевская метафизика привела к
пренебрежению мыслью при апелляции к "жизни"? Оттого что люди не заметили,
что представляюще-планирующее (властвующее) обеспечение установлений
данности в учении Ницше настолько же существенно для "жизни", как
"наращивание" и жизненный подъем. Этот последний люди восприняли только со
стороны упоения (психологически) и опять же не в том решающем аспекте, что
он сообщает делу обеспечения установленной данности подлинный и каждый раз
новый толчок и оправдание для неуклонного наращивания. Поэтому воле к власти
присуще безраздельное господство рассчитывающего разума, а не туман и
путаница темного брожения жизни. Дезориентированный культ Вагнера окутал
ницшевскую мысль и ее изложения ореолом "художественности", что после
примера осмеяния философии (т. е. Гегеля и Шеллинга), показанного
Шопенгауэром, и после его же поверхностной интерпретации Платона и Канта
помогло последним десятилетиям XIX столетия созреть для того воодушевления,
в глазах которого поверхностность и туманность мысли, выпавшей из истории,
сами по себе уже служат признаком истины (22).
За всем этим кроется, однако, простая неспособность мыслить из существа
метафизики, понять размах изменения существа истины и исторический смысл
восходящего господства истины как достоверности и из этого понимания заново
осмыслить метафизику Ницше как следующую простой траектории новоевропейской
метафизики - вместо того чтобы делать из нее литературный феномен, более
горячащий, чем прочищающий головы, сбивающий с толку, а то и пугающий. В
конце концов, ницшевское пристрастие к творцам выдает, что Ницше мыслит лишь
по-новоевропейски, идя от гения и гениальности, и одновременно - в
технической колее, идя от результативности. В понятии воли к власти обе
конститутивные "ценности" (истина и искусство) суть лишь перифразы для
"техники" - в сущностном смысле планирующе-рассчитывающего обеспечения
результата - и для творчества "творческих личностей", которые, поднимаясь
над данностью жизни, снабжают жизнь новым стимулятором и обеспечивают
функционирование культуры.