"Мартин Хайдеггер. Преодоление метафизики" - читать интересную книгу автора

Все это служит воле к власти, но также и мешает тому, чтобы ее существо
вышло на ясный свет широкого сущностного знания, могущего иметь свой
источник только в бытийно-исторической мысли.
Существо воли к власти поддается пониманию только из воли к воле.
Последняя, однако, впервые дает о себе знать на опыте только когда
метафизика уже вступает на переходную ступень.
XII. Ницшевская метафизика воли к власти предвосхищена в его фразе:
"Грек знал и ощущал ужас и жуть существования: чтобы вообще суметь хотя бы
просто жить, он был вынужден выставить впереди них сияющее порождение сна -
олимпийцев" ("Сократ и греческая трагедия", гл. 3, 1871. Первоначальная
редакция "Рождения трагедии из духа музыки").
Здесь заложена противоположность "титанического" и "варварского",
"дикого" и "импульсивного" по одну сторону и прекрасной, возвышенной
кажимости по другую.
Здесь уже предначертано - хотя еще не продумано с ясностью, не
разграничено и не увидено из единого основания,- что "воля" нуждается в
обеспечении наличного состояния и в нарастании одновременно. Но то, что воля
есть воля к власти, остается еще скрытым. Шопенгауэровское учение о воле
владеет на первых порах мыслью Ницше. Предисловие к работе написано "в день
рождения Шопенгауэра".
На метафизике Ницше философия заканчивается. Это значит: она отшагала
весь круг своих предначертанных возможностей. Законченная метафизика, основа
планетарного образа мысли, предоставляет остов для упорядочения земли,
которое будет, по-видимому, длиться долго. Такое упорядочение не нуждается в
философии, потому что она уже заложена в его основе. Но с концом философии
вовсе не обязательно кончается мысль, она переходит к какому-то другому
началу.
XIII. В набросках к IV части "Так говорил Заратустра" Ницше пишет
(1886): "Мы проводим эксперимент над истиной! Возможно, человечество от
этого погибнет! В добрый час!" (Werke XII, S. 307).
Одна запись времени написания "Утренней зари" (1880-1881) гласит:
"Новое в нашем теперешнем отношении к философии - убеждение, которого еще не
было ни у одной эпохи: что мы не обладаем истинной. Все прежние люди
"обладали истиной", даже скептики" (Werke XI, S. 268).
Что подразумевает Ницше, когда он там и здесь говорит об "истине"?
Имеет ли он в виду "истинное" и мыслит ли его как действительно сущее или
как имеющее силу во всяком суждении, поведении и жизни?
Что значит: провести эксперимент над истиной? Значит ли это - выдвинуть
среди вечного повторения того же самого волю к власти в качестве истинно
сущего?
Приходит ли эта мысль когда-либо к вопросу, в чем покоится суть истины
и откуда сбывается истина сути?
XIV. Как предметность приобретает характер, определяющий существо
сущего как такового?
Люди мыслят "бытие" как предметность и хлопочут потом исходя отсюда о
"сущем в себе", забывая при этом только спросить и сказать, что они
подразумевают под "сущим" и под "в себе".
Что "есть" бытие? Имеем ли мы право исследовать в "бытии", что оно
такое (24)? Бытие остается неспрошенным и само собой разумеющимся и оттого
непродуманным. Оно таится в давно забытой и безосновной Истине (25).