"Мартин Хайдеггер. Из диалога о языке между японцем и спрашивающим" - читать интересную книгу автора

возможно последнее с этой стороны, остается незамеченным.
Я Тем заботливее мы должны хранить пути к существу языка.
С Довольно было бы уже, если бы посчастливилось сперва проторить хотя
бы окольную тропу к этим путям.
Я То, что Вы говорите о намеках, кажется мне указанием на след х одной
такой тропе.
С И все-таки даже речь о намеке уже дерзает слишком на многое э.
Я Мы слишком уж хорошо понимаем, что мыслящий предпочел бы  сдержать
слово, которое должно быть сказано,- не чтобы удержать его для себя, а
чтобы понести его навстречу достойному мысли 4.
С Это соответствует намекам. Они загадочны. Намеки нас подзывают.
Намеки нас предостерегают. Намеки нас приближают к тому, от чего они
неожиданно до нас доносятся.
Я- Вы понимаете намеки во взаимосвязи с тем, что Вы поясняли через
слово "жест".
С Это так.
Я Намеки и жесты, как Вы указывали, отличны от знаков и шифров и всего
подобного, что укоренено в метафизике.
С Намеки и жесты принадлежат к совершенно другому сущност-ному
пространству, если Вы позволите мне это обозначение, для меня тоже
коварное.
Я Ваши пояснения подтверждают мне одну давно зародившуюся догадку. Ваш
оборот "дом бытия" мы не должны принимать к сведению как некий летучий
образ, по нити которого можно воображать себе что угодно, например это:
дом - где-то заранее приготовленное вместилище, где наподобие какого-то
транспортабельного предмета размещается бытие.
C Это представление рушится уже тогда, когда мы вспоминаем об уже
упоминавшейся двузначности "бытия". В том обороте речи я думаю не о
метафизически представленном бытии сущего, но о самом существе бытия,
точнее, о двусложности бытия и сущего, беря эту двусложность, однако, в
аспекте того, что в ней требует осмысления. :: Я Пока мы учитываем это,
тот оборот речи никогда не сможет стать модным девизом.
С Он уже им стал.
Я Потому что Вы слишком многое доверяете нынешнему образу мысли.
С Слишком многое, конечно,- слишком многое из того, что еще не достигло
зрелости.
Я Вы имеете в виду, такой зрелости, чтобы падать подобно плодам с
дерева. Мне кажется, таких слов не бывает. И речь, которая этого
дожидалась бы, не отвечала бы существу языка. Вы сам ведь последний, кто
захотел бы претендовать на подобную речь.
С Это слишком много чести. Смею отплатить Вам предположением, что Вы
ближе к существу языка, чем все наши понятия.
Я Не я, но то слово, о котором Вы меня спрашиваете,- слово, с которым я
теперь, несколько ободренный, едва ли вправе теперь медлить перед Вами.
С Отчего Вы колеблетесь, если ободрены?
Я То, что меня ободряет, заставляет одновременно и колебаться.
С По этому замечанию я вижу, что Ваше еще сдерживаемое Вами слово для
существа того, что мы именуем языком, преподнесет нам неожиданность, о
которой мы и сейчас еще не догадываемся.
Я Может быть. Вместе с тем эта неожиданность, которая так же решительно