"Борис Хазанов. Вчерашняя вечность. Фрагменты XX столетия" - читать интересную книгу автора

распространяют такие сведения".
Голоса доносятся из темноты, из-под воды, из чащи, заросшей лианами; ты
не спишь, ты не спишь.
"Ты видел это объявление? Совсем рехнулась".
"Делать нечего, вот она и пишет".
"Здесь не плюй, там не сори".
"Делать нечего, вот и пишет".
"А у самой комната вся провоняла табаком. Ребенок дышит табачным
дымом".
Снова пауза, ты держишься на поверхности, изо всех сил стараясь не
погрузиться в небытие.
"Говорят, в Москву завезли - не поверишь. Сто тысяч тонн бананов".
"Бананов?"
"Из Колумбии".
"Где это?"
"Ну, как тебе сказать", - говорит отец.
Пальмы, джунгли, лианы. Голые, шоколадного цвета туземцы в перьях
выглядывают из чащи, потрясая копьями над головой.
Хочется вскочить и показать им в альбоме роскошную серебристую марку.
"А сколько они стоят, ты знаешь?"
"Понятия не имею. Я вообще никогда не пробовала бананов. А ты?".
Пауза.
"Надо ему запретить".
"Ты знаешь, кто она такая?"
"Конечно. Из бывших".
"Ну вот, а ты говоришь".
"Что ты хочешь этим сказать?"
"А то, что я не понимаю: как это таким людям разрешают жить в Москве".
Такие люди. Какие? Вскочить и крикнуть: ей принадлежит весь дом! Так
что помалкивайте.
"Подделала анкету, вот и все".
"Думаешь, это так просто?"
"А то бы ее давно вытурили".
"За подделку документов знаешь, что бывает?"
"Взятку, наверно, дала. Небось припрятала брильянты".
"Какие там брильянты..."
"А что. Марья Антоновна рассказывала, у них умерла одна старуха. Совсем
нищая была, побиралась. А потом вспороли матрас - там сто тысяч".
"Брехня..."
"Бродит по ночам. Вдруг понадобилось чай пить, я сама видела".
"Ночью?"
"Пописать выходила, а она на кухне зажигает керосинку. Еще пожар
наделает".
"Не надо преувеличивать. Тихая, культурная старушка".
"В тихом омуте черти водятся".
"Слушай-ка, - сказал папа, - а кто это такая, ты ее раньше когда-нибудь
видела?"
"Никого я не видела. Я спать хочу".
"Барышня эта. Вчера приходила".
"Ты все на барышень заглядываешься. Племянница".