"Борис Хазанов. Вчерашняя вечность. Фрагменты XX столетия" - читать интересную книгу автора

ним и гладила ему волосы. Пора было в ненавистную школу.

IV Племянница

10 апреля 1937

Анна Яковлевна была больна, покоилась под выставкой фотографий,
маленькая, с необыкновенным румянцем, заострившийся нос торчал над одеялом,
рядом на стуле стояла кружка с остывшим чаем, лежали порошки в вощаной
бумаге, лежала книга, которую она не раскрывала, роман Пьера Лоти.
Можно добавить, что под Пьером Лоти лежала еще одна тоненькая книжка
стихов: как ни странно, Бодлер.
"Если, - сказал писатель, держа в обеих руках большой ломоть хлеба,
намазанный повидлом, - поставить ракету на колеса, получится ракетный
автомобиль".
"Сперва прожуй..."
"Если присоединить к динаме электромотор, знаешь, что получится?"
"Нет, не знаю".
"Вечный двигатель. Динама будет давать ток для электромотора, а
электромотор вертеть динаму".
"Ты это сам изобрел?"
Инженер самодовольно повел плечами.
"Я в этом ничего не понимаю. У тебя сейчас капнет. Только, пожалуйста,
не на пол..."
"Насколько мне известно, - продолжала она, - вечный двигатель
невозможен, хотя столько людей потратили жизнь на его поиски. Не думаешь ли
ты присоединиться к ним?"
Мальчик слизывал стекающее на пальцы повидло. "Pasdutout, - сказал он
презрительно, - вовсе нет. Ведь я его уже нашел".
Анна Яковлевна осведомилась, что нового в училище. Так она называла,
возможно, из упрямства, 613-ю среднюю школу в Большом Харитоньевском,
воздвигнутую на месте взлетевшей на воздух церкви. Но что может быть нового
в школе? Он пожал плечами.
"У тебя криво висит галстук... ах нет, не подходи. Подхватишь от меня.
Вытри пальцы".
Порылась за пазухой и вытащила градусник.
"Тридцать восемь и ноль", - стоя у окна, объявил писатель.
"Дай-ка мне... Гм, действительно... Подойди к зеркалу и поправь".
Из тусклого, в черных царапинках, стекла, словно из окна в прошлое, на
тебя уставилась голова с выпученными глазами, оттопыренными ушами - и
высунула язык.
"Заправь под пиджачок. Попроси маму, чтобы она тебе выгладила".
Он объяснил символику алого пионерского галстука. Три конца галстука
обозначают Третий Интернационал. А также три поколения революционеров:
большевики, комсомольцы и мы.
"Кто это - мы?"
Мальчик сотворил перед зеркалом пионерский салют. В его руках появились
невидимые палочки, затрещала сухая дробь барабана.
"Юные пионеры, - проговорил он, - тр-ра-татата! В борьбе за дело,
трам-тарарам, будьте здоровы. Нет, - поправился он, - будьте готовы".