"Фридрих Август фон Хайек. Контрреволюция науки (Этюды о злоупотреблениях разумом)" - читать интересную книгу автора

объективном смысле, важно другое и только другое: считают ли их люди,
исходят они из этого в своих действиях. Если в изучаемом нами обществе
"научный" багаж включает убеждение, что земля не будет плодоносить до тех
пор, пока не будут исполнены определенные обряды или произнесены
определенные заклинания, нам следует считать это столь же важным, как и
любой закон природы, который мы в настоящий момент считаем верным. И все
"физические законы производства", которые мы встречаем, например, в
экономической науке, не являются физическими законами в естественнонаучном
смысле, а отражают представления людей о том, что им можно делать. Будучи
справедливым для тех случаев, когда речь идет об отношении людей к вещам,
это, конечно, еще более справедливо, когда мы говорим об отношениях людей
между собой, отношениях, которые в рамках социальных исследований не могут
быть описаны с помощью объективных терминов естественных наук, а могут
описываться только в терминах человеческих представлений. Даже такое
кажущееся чисто биологическим отношение, как отношение родителей к ребенку,
при социальном исследовании не определяется, да и не может быть определено в
физических терминах: поступки людей не зависят от того, ошибаются ли они,
думая, что данный ребенок является их собственным отпрыском, или нет.

Все это особенно наглядно проявляется на примере той из социальных
наук, у которой имеется наиболее разработанный теоретический фундамент, а
именно, на примере экономики. И, наверное, не будет преувеличением, если мы
скажем, что на протяжении последних ста лет каждое серьезное открытие в
экономической теории было шагом вперед в последовательном приложении
субъективизма. [Возможно, наиболее последовательным в этом был Людвиг фон
Мизес, и я считаю, что в большинстве своем особенности его воззрений,
поначалу поражающие многих читателей своею странностью и кажущиеся
неприемлемыми, могут быть объяснены тем, что в последовательной
приверженности к субъективистскому подходу он намного опередил своих
современников. Возможно, все характерные черты его теорий, начиная от теории
денег (трудно поверить, что она создана в 1912 г.!) и кончая тем, что он сам
назвал своим априоризмом, его воззрения на математическую экономику вообще и
на измерение экономических явлений, в частности, как и его критика
планирования, прямо (хотя, может быть, и не всегда с одинаковой
неизбежностью) вытекают из этого центрального положения. См., в частности,
его работы: Grundprobleme der Nationalokonomie. Jena, 1933 и Human Action.
1949.] Совершенно очевидно, что объекты экономической деятельности не
поддаются определению в объективных терминах, что их можно определить,
только ссылаясь на человеческие цели. Ни "товар", ни "экономическое благо",
ни "продукты питания", ни "деньги" нельзя определить в физических терминах,
а можно - только в терминах человеческих представлений о вещах.
Экономической теории нечего сказать о маленьких металлических кружочках, как
можно было бы попытаться определить деньги с объективистской, или
материалистической, точки зрения. Ей нечего сообщить о железе и стали, о
лесе или нефти, о пшенице или яйцах как таковых. На самом деле история
любого конкретного товара показывает, как в соответствии с переменами в
человеческих знаниях одна и та же материальная вещь могла переходить из
одной экономической категории в совсем другую. И никакая физика не поможет
нам разобраться, чем заняты два человека: меняются ли они и торгуются, или
же играют в какую-то игру или выполняют некий религиозный ритуал. Покуда мы