"Фридрих Август фон Хайек. Контрреволюция науки (Этюды о злоупотреблениях разумом)" - читать интересную книгу автора

наблюдаться разными людьми. Но в другом смысле - в котором мы отделяем факты
от мнений, факты социальных наук - это не что иное как мнения, взгляды
людей, чьи действия мы изучаем. Они отличаются от фактов естественных наук
тем, что представляют собой убеждения или мнения конкретных людей,
убеждения, которые как раз и являются нашими данными, независимо от того,
истинны они или ошибочны, и которые мы к тому же не можем наблюдать
непосредственно в умах людей, но можем узнавать, исходя из их поступков и
речей, просто потому, что наш ум похож на их.

В том смысле, в каком противопоставление субъективного подхода
социальных наук объективному подходу естественных проводится здесь, оно
означает практически то же самое, что обычно подразумевают, говоря, что
первые имеют дело прежде всего с явлениями, возникающими в отдельных умах,
иначе говоря - с мыслительными явлениями, а не непосредственно с явлениями
материального мира. Они имеют дело с явлениями, которые могут быть поняты
только потому, что предмет нашего исследования обладает умом,
структурированным так же, как наш собственный. Что это именно так - факт не
менее эмпирический, чем наше знание о внешнем мире. Это видно не только из
того, что мы способны общаться с другими людьми, - мы действуем, исходя из
этого знания, всякий раз, когда говорим или пишем; это подтверждают сами
результаты наших исследований внешнего мира. До тех пор, пока существовало
наивное предположение, что все чувственные качества (или их отношения),
одинаковые для разных людей, свойственны внешнему миру, можно было
утверждать, что наше знание о происходящем в других умах - это не более, чем
наше общее знание внешнего мира. Но, коль скоро мы поняли, что вещи,
одинаковые или разные для наших чувств, кажутся нам таковыми не потому, что
таково их соотношение в действительности, а только потому, что они так либо
иначе воздействуют на наши чувства, тот факт, что человек классифицирует
внешние сигналы именно таким, а не иным образом, становится существенным
фактом нашего опыта. Пусть качества уходят из научной картины внешнего мира,
они должны оставаться частью нашей научной картины человеческого разума. В
самом деле, устранение качеств из нашей картины внешнего мира не означает,
что их не "существует", это значит, что, когда мы изучаем качества, мы
изучаем не физический мир, а человеческий ум.

В некоторых случаях, например, когда мы отделяем "объективные" свойства
вещей, которые проявляются в их отношениях между собой, от свойств, лишь
атрибутируемых им человеком, возможно, будет предпочтительнее говорить не об
"объективном" и "субъективном", поскольку слово "субъективный" звучит
двусмысленно, а об "объективном" и "атрибутированном". Хотя, и слово
"атрибутированный " подходит не всегда. Важная причина, по которой для
интересующего нас противопоставления все-таки лучше оставить термины
"объективный" и "субъективный", невзирая на их недостаточную точность,
заключается в том, что большинство других имеющихся у нас терминов (скажем,
"ментальный" и "материальный") еще сильнее, отягощено бременем
метафизических ассоциаций и что, по крайней мере, в экономической науке [а
также, насколько мне известно, в работах по физиологии] термин
"субъективный" уже давно используется именно в том смысле, в каком мы
применяем его здесь. Еще большее значение имеет то, что термин
"субъективный" указывает на другой существенный факт, к которому нам еще