"Вэл Хаузлз. Курс - одиночество " - читать интересную книгу автораобильная и сопровождается глотком джина с лимонным соком. Мысли вращаются
вокруг того, что мне сейчас кажется главным столпом существования, - вокруг еды, в частности, ее запасов на борту. У меня горы консервов, множество галет и масла, в избытке чай, сахар, какао, шоколад, ячменный сахар и тому подобное. Вода - вот что меня заботит. Да еще обезвоженные концентраты, которых должно хватить на тридцать восемь порций. Меня лимитировала цена этих продуктов, предоставленных министерством сельского хозяйства, рыбного промысла и пищевой промышленности. При таких темпах переход вполне может продлиться больше полутора месяцев, а потому пора на всякий случай ввести нормирование. Именно: горячее блюдо из обезвоженных концентратов через день, главный упор на консервы, сыр и галеты, иногда можно открыть банку саморазогревающегося супа, если захочется приготовить быстро и без хлопот. Такое питание может показаться спартанским, на самом же деле я не испытывал лишений. Я уже установил, что не нуждаюсь в таком количестве пищи, как на берегу, - вероятно, потому что сознательно берег силы, проводя ночи, а также немалую часть дня в горизонтальном положении. Это было не так утомительно, как может показаться. Ограниченное межпалубное пространство оставляло небольшой выбор - либо сидеть, чаще всего наклонив голову, либо гнуть спину над камбузом или столом для прокладки курса. Однако самое лучшее - вытянуться во весь рост на койке. Мой запас пива и спиртного тоже был ограничен. По дюжине банок "Гинеса" и "Слабого эля". Бутылка виски. Две бутылки бренди и еще две - джина. Но ведь и тут мои потребности были очень скромными, если сравнить с потреблением на берегу. Когда я говорю о "глотке джина", имеется в виду крошечный глоток. Действие выпитого подтверждало мой количественно) любой алкогольный напиток, даже слабое пиво, сразу ударял мне в голову. Не очень-то желанное ощущение на суденышке, которое чутко отзывается на малейший вздох вечно беспокойного океана. Убедившись, что провизии хватит, свободный от сердечных и прочих тревог, я спокойно проспал еще одну ночь. Следующие сутки погода оставалась прежней. Иногда вдруг рождался тихий норд-вест, однако стоило мне поднять грот и генуэзский стаксель и заставить их работать, как ветер спадал, оставляя меня в нерешительности - убирать или не убирать паруса. Но их бесполезная трепка пробуждала во мне совесть, и я шел на нос с негромкой бранью, которая, услышь ее распорядитель погоды, несомненно, вызвала бы столь же пагубные последствия, как убийство альбатроса. Наконец налетел ветер, и, конечно, это был зюйд-вест. Крепкий зюйд-вест. Все утро я шел крутой бейдевинд, изрядно поработал. Впрочем, это куда лучше, чем сидеть сложа руки. Теперь дел хватает. Взять два рифа на гроте, потом и вовсе его убрать, так что некоторое время идем под одним стакселем; тем не менее удается произвести полуденную визировку. Зюйд-вест немного утих, надо ставить грот с двумя рифами. Ветер сместился к западу - поворот оверштаг. После четырех часов ходу правым галсом вам сдается, что пора поворачивать, хватит сваливаться к югу. Снова поворот оверштаг. И так далее. Два штилевых дня сделали меня лентяем, и я успел отвыкнуть от треска, скрипа и глухих ударов вкупе с соленым душем - неизбежного аккомпанемента лавировки. В океане крутоверть. Волна? После каких-нибудь двенадцати часов умеренного до свежего ветра |
|
|