"Вэл Хаузлз. Курс - одиночество " - читать интересную книгу автора

морфия или чего-нибудь в этом роде и постараться установить связь с первым
же судном. Флаги, как вы видели, для этого не очень-то годятся. Мне кажется,
больше всего подходит - разумеется, наряду с парашютными осветительными
ракетами - ручной сигнальный фонарь Олдиса. Он годится и днем и ночью, для
судов и самолетов; словом, полезная штука. Я по глупости оставил его на
берегу вместе с хронометром, все из-за того же стремления освободить место
для припасов. Если бы я подумал головой, я перевел бы осветительную сеть
яхты с шести на двенадцать вольт, это вдвое сократило бы мою потребность в
низковольтных лампочках и позволило бы подключить сигнальный фонарь к
аккумулятору сети. Кстати, был бы резервный источник питания для
передатчика.
Воскресенье протекает в праздности, я большей частью сижу в кокпите,
который с каждым часом становится все жестче и неудобнее. Барометр держится
устойчиво на высоком уровне в отличие от моего настроения - оно,
подстегнутое было большим пальцем немецкого помощника капитана, снова
падает. Пополудни ровную голубую гладь моря тут и там морщат как будто не
связанные между собой небольшие воздушные потоки, они бесцельно слоняются
над океаном, ожидая когда склонение стрелка барометра выстроит их во фронт.
Один такой метеорологический кочевник прошел над яхтой и в одно мгновение
окутал ее и меня роем крохотных черных мушек. Какая гадость, я с бранью
начинаю бить и стряхивать их с себя. Они набились в волосы, ползут по шее,
скапливаются в уголках рта и глаз - отвратительные козявки, инородное тело в
чистом, незапятнанном океане. Из-за них мое суденышко уподобилось гниющей
падали, причем мушки не помышляют его покидать. Заметив, что они как будто
вообще не способны летать, иду в решительное наступление. Вооруженный все
тем же заслуженным пластмассовым ведром, принимаюсь окатывать нахлебников
каскадами морской воды, топлю их тысячами. Немногих захватчиков, проникших в
каюту, я сметаю щеткой в бумажные кульки и выбрасываю за борт. Не
поддающиеся щетке собираются в маленькие противные шарики, но и до них
добирается швабра. Вернувшись на палубу, сплевываю в море, приглядываюсь и
вижу, что оно сплошь покрыто этой дрянью, меня окружает мушиное кладбище.
Ветром и не пахнет, а мне не терпится очистить свой участок океана, поэтому
я отвязываю длинное весло и разгребаю, разгребаю воду, с меня уже льет пот,
но я так разошелся, что сбрасываю одежду и продолжаю голый орудовать веслом,
стою, широко расставив ноги, на банке кокпита, гребу то с одной, то с другой
стороны, тело и яхта ритмично качаются, подчиняясь порыву моих рук. Наконец,
тяжело дыша, зато успокоенный, откладываю в сторону весло, расчесываю волосы
и, пройдя неверными шагами по узкому кормовому релингу, с радостным криком
прыгаю в море. Освежающее купание помогает восстановить душевное равновесие.
Своими упражнениями с веслом я разогнал яхту, поэтому, вынырнув, вижу, что
она уже ушла на несколько футов и медленно продолжает удаляться. Три-четыре
взмаха руками, я берусь за руль, по-тюленьи поднимаюсь из моря и встряхиваю
головой, чтобы стекла вода с волос и бороды. Только что я был разгоряченный
и потный, теперь же озяб, и хочется скорей вернуться на судно. Влезть на
яхту по румпелю очень просто, я проделывал это сотни раз, но меня, очевидно,
подгоняет подсознательный страх, от которого не свободен ни один одиночка, и
я облегченно вздыхаю, очутившись на палубе.
Моя дезинфицирующая ванна означает, что я буду ходить соленый до
следующего банного дня, но это не страшно, говорю я себе, вытираясь
полотенцем. А затем пора готовить ужин. По случаю воскресенья трапеза