"Вэл Хаузлз. Курс - одиночество " - читать интересную книгу автора

Пройдено еще шестьдесят три мили на запад. А вечером в четверг, 16
июня, мы снова заштилели, и паруса лежали в куче на палубе: меньше возни.
Второе затишье после выхода из Плимута, но если в первый раз я
воспользовался случаем, чтобы немного привести в порядок себя и судно, то
теперь никаких безумно срочных дел не было, и задержка выматывала душу. Чем
ближе вечер, тем больше сокращалась видимость, и к половине девятого яхту,
по-прежнему качавшуюся на волнах с голым рангоутом, обступил плотный туман.
Кто любит туман? В нем, как в ночном мраке, есть нечто таинственное, что
одним нравится всегда, а другим иногда. Но густой туман таит в себе кое-что
еще, а именно угрозу. Одиночке он хуже любого, самого гнетущего ночного
мрака напоминает об одиночестве. В полночь, в шторм, на протекающей посудине
вы можете зажечь фонарь "молния" и надеяться, что вас кто-нибудь заметит,
непременно заметит, прежде чем судно пойдет ко дну. При очень сильном тумане
вы не питаете таких иллюзий. Вы одиноки не только потому, что с вами никого
нет, но и потому, что никто о вас не знает. Тонкий нюанс, и оценить его
способен, пожалуй, лишь одинокий субъект, съежившийся в комок на маленьком
плавучем объекте в значительном удалении от ближайшей суши.
Полное безветрие и нулевая видимость - паршивое сочетание,
впечатлительного типа вроде меня начинают осаждать всякие мрачные видения,
которые можно попробовать прогнать стаканчиком "Будь здоров". Так называется
смесь, старательно приготовленная мною и моей женой перед началом плавания;
и вот теперь я почувствовал, что пора "почать бочку". Конечно, в Ла-Манше,
когда мне было туго, бодрящие свойства этого напитка тоже пришлись бы
кстати, однако тогда я не сомневался, что его способность вызывать тошноту
возьмет верх. Зато теперь, среди ползущего со всех сторон влажного тумана и
сгущающегося сумрака, настал час проверить действенность целебной влаги.
Напиток хранился в двух оплетенных бутылях, привязанных к подволоке по бокам
мачты. Одна галлонная бутыль содержала ром, вторая - херес, но, кроме того,
в них была полусотня яиц, а также изрядное количество лимонов и
тростникового сахара. Которую откупорить первой? Я не помнил, в какой из них
херес, в какой ром. Похоже, что правую будет легче отвязать; и я остановил
свой выбор на ней.
Хорошо помня, каких трудов нам стоило наполнить и закупорить бутыли, я
чрезвычайно осторожно орудовал штопором и извлек пробку неповрежденной,
чтобы потом можно было водворить ее на место. Кругом распространился сильный
запах. Я бы назвал его приятным. Я понюхал горлышко. Ей-богу, совсем
неплохо. Кажется, мы выбрали ром. Воздавая должное памяти милейшей старой
леди, автора рецепта, я с торжественным видом потряс бутыль, хотя ее
содержимое и без того было взболтано лучше, чем если бы она провела эту
неделю в чреве бетономешалки. Налив около джиля в толстую кружку, я
закупорил бутыль и вернул ее на место, оставив штопор в пробке.
Непроницаемый туман, колыхавшийся над открытым люком, очень здорово
сочетался с зельем в моей кружке. В ту самую минуту, когда я зажмурился и
поднес ее к губам, внезапно раздался гудок, не очень громкий, но до чего же
отчетливый. Перепуганный насмерть, я вскочил на ноги, забыл про ограниченное
межпалубное пространство, боднул подволоку и нечаянно плеснул себе
клопомором в лицо. Не выпуская из рук кружку, я ринулся вверх по трапу, и
так как сильно пахнущая жидкость текла у меня по усам, я, хотя никто не
назовет меня скаредом, облизывался на ходу, словно старый кот. Изумительная
штука! Ром, яйца, лимон и тростниковый сахар. Чуточку клейкая, пожалуй, но