"Вэл Хаузлз. Курс - одиночество " - читать интересную книгу автора

ходкое, какое остойчивое, и так далее, и тому подобное, и я огорчался, что
Пайвер не докажет нам на деле свое превосходство. Немец, заявивший о своем
участии, повел себя как-то загадочно. Поступило сообщение о его выходе из
Гамбурга, но после этого он словно в воду канул; ясно, что и он не стартует.
Эллисон заявил яхту под названием "Голубая мгла", типа "Уэст-Солент-Уан",
вышел на ней из Аберсоха, но вынужден был укрыться в Фишгарде. Еще один
долой. Не дай бог попасть так впросак. Готовиться месяцами, трудиться,
стараться - и ужасное разочарование, когда что-то тебя подвело. Дурацкое
положение: объявил на весь свет о своем участии в гонках через океан, а сам
спасаешься в убежище от легкого порыва ветра, потому что яхта не годится.
Продолжая разрабатывать эту тему, я почти убедил себя, что мне здорово
посчастливилось, ведь я-то завтра стартую. Перед тем как заснуть, я не забыл
позвонить ночному дежурному, договорился, чтобы меня разбудили в пять
тридцать утра, и заказал на завтрак два крутых яйца и четыре таблетки
аспирина. Поистине алкоголь - зло!
Телефон разбудил меня своевременно, я чувствовал себя прескверно.
Потребовалось огромное усилие воли, чтобы справиться с завтраком, но я знал,
как важно разумно начать день, тем более когда предыдущий вечер кончился
столь неразумно. Утро было пасмурное, хмурое, как раз под стать моей голове.
Я поглядел на небо. Ой-ой! Зюйд-вест в пять-шесть баллов, облачно, возможны
ливневые дожди. Не очень-то приятная перспектива.
Придя к яхте, я увидел, что Блонди уже трудится на "Шутнике". Дэвис, а
за ним и Фрэнсис тоже явились и приступили к работе. Я суетился на борту
"Эйры", но никаких серьезных дел не было, в общем-то я просто слонялся
взад-вперед, злой и раздраженный. Два крутых яйца давили на желудок, словно
свинцовые грузила, и я уже был не рад, что съел их. К восьми тридцати все
приготовления были завершены, оставалось только убивать время. Пришли мои
друзья, и я честно старался быть учтивым, но эта задача превосходила мои
возможности, и я обрадовался, когда подошел военный катер, чтобы вывести
"Эйру" из залива Милл и отбуксировать ее к Торпедному доку. "Шутник" и
"Джипси Мот" уже ушли туда; Блонди - на буксире, Фрэнсис пустил
вспомогательный двигатель. Целью этой затеи, о которой мы договорились
заранее, было дать каждому возможность поскрести надводные борта своей яхты,
очистить их от вонючего черного мазута, налипшего за то время, что мы стояли
под ветром у коммерческого бассейна. Когда командир катера дал ход,
буксирный конец так лихо развернул нос "Эйры", что корма ударилась о корпус
танкодесантного судна, возле которого была пришвартована яхта. Я закричал на
старшину и изверг на него поток брани, подвергая сомнению его происхождение
и пол, а также способности - и не только его, а всего военно-морского флота
в целом. Одним словом, это было вульгарное проявление дурных манер и дурного
настроения, и я раскаялся сразу после того, как произнес гадкие фразы,
которые вырвались у меня изо рта, словно лягушки. Как только мы дошли до
Торпедного дока, я извинился перед старшиной.
Мои друзья Джон и Ллойд принялись удалять мазут скребками и моющими
средствами, полученными от военных моряков. С благодарностью предоставив им
висеть вниз головой вместо меня, я прошелся вдоль дока, проверяя, не заметно
ли у других признаков нервозности, которая одолевала меня. Блонди выглядел
спокойным и хладнокровным, он деловито проверял такелаж и приветствовал меня
улыбкой. Фрэнсис хлопотал, но усердие его приносило мало плодов, так как
явно было призвано скрыть раздражение; он только буркнул что-то в ответ,