"Герхарт Гауптман. Атлантида (роман)" - читать интересную книгу автора

глазами возник странный человек без обеих рук; слуга провел его, придерживая
за воротник, по палубе и осторожнейшим образом пропустил впереди себя через
небольшую дверь в находившуюся поблизости курительную комнату.
- Это эстрадный артист, - объяснил врачу молодой берлинец. - Он будет
выступать в Нью-Йорке в варьете Уэбстера и Форстера.
Несколько стюардов, балансируя на палубе, с подносами в руках,
предлагали иззябшим пассажирам горячий бульон в больших чашках. Поднеся
своей даме чашку бульона, молодой берлинец оставил ее на время одну, чтобы
отправиться вместе с Фридрихом в курительную комнату. Здесь, разумеется,
было шумно и людно. Оба господина раскурили сигары. В одном углу этого
небольшого помещения с увлечением играли в скат, за несколькими столиками
спорили по-немецки и по-английски о политике. Вошел доктор Вильгельм,
корабельный врач, с которым Фридрих познакомился за завтраком. Он только что
закончил утренний осмотр всех палубных пассажиров и присоединился к
Фридриху. Среди этих пассажиров было две сотни евреев из России,
эмигрировавших в Соединенные Штаты или Канаду. Кроме них там были тридцать
польских семей и столько же немецких - с юга, севера и востока Германской
империи. Доктор Вильгельм пригласил коллегу принять участие в завтрашнем
осмотре.
Маленькая курительная комната представляла собою картину, которую
обычно можно наблюдать по утрам в винных погребках и пивных; короче говоря,
мужчины вошли в раж и говорили друг с другом громкими голосами. Кроме того,
вступили в свои права грубоватый юмор и шумное веселье, благодаря которым у
мужчин быстро пролетает время и которые для многих из них служат чем-то
вроде наркотиков, позволяющих отвлечься от житейской суеты и вечной гонки.
Обоим - и Фридриху, и доктору Вильгельму - не претила эта обстановка; они
привыкли к ней еще в студенческие годы, и многое теперь всплывало в их
памяти.
Гансу Фюлленбергу вскоре наскучила беседа обоих врачей, которые,
кстати, почти совсем забыли о его существовании. Он тихонько вернулся к
своей даме и сказал ей:
- When Germans meet, they must scream, drink till they get tipsy and
drink Bruderschaft to each other.[6]
Доктор Вильгельм явно гордился атмосферой, царившей в курительной
комнате.
- Наш капитан, - заявил он, - строго следит за тем, чтобы господа
чувствовали себя здесь свободно и чтобы ничто их не сковывало. Иными
словами, он взял за правило ни в коем случае не допускать сюда дам!
В этом помещении были две металлические двери. Одна вела к левому
борту, другая - к правому. Каждый раз, когда открывалась одна из них,
выходящему или входящему приходилось выдерживать упорную борьбу с качкой и с
натиском ветра. В одиннадцатом часу, как всегда бывало при сносной погоде, в
курительной комнате появилась исполненная спокойствия массивная фигура
капитана фон Кесселя. После того как на обычные вопросы о ветре и погоде,
благоприятных или дурных видах на дальнейшее плавание последовали любезные,
хоть и немногословные ответы господина капитана, он присел к столику обоих
врачей.
- В вас погиб моряк, - обратился он к Фридриху фон Каммахеру, но тот
возразил, что, к сожалению, насколько ему известно, капитан ошибается: он,
мол, Фридрих, побывал уже разок в морской купели и повторять это омовение