"Шон Хатсон. Отбросы " - читать интересную книгу автора

содрогавшийся при каждой очередной атаке разбушевавшейся стихии.
Уединенное жилище Пирса находилось не более чем в четырехстах ярдах от
основного здания, видного из окон комнаты. В кухоньке окна отсутствовали, и
Гарольд стоял в желтоватом свете голой, без абажура, пятидесятиваттной
лампочки, свисавшей с потолка на скрученном шнуре. Тут стояла небольшая
газовая плита, в углу примостились старая эмалированная раковина и несколько
навесных шкафчиков, наскоро прибитых к деревянной стенке поржавевшими
гвоздями. На кухне, едва ли имевшей двенадцать квадратных футов, пахло
сыростью. Западную стену сплошь покрывала плесень. "Но, слава Богу, хоть
крыша не течет", - подумал Гарольд. Перед его приходом кто-то пытался,
очевидно наскоро, произвести уборку, но по многим признакам можно было
догадаться, что здесь не жили по крайней мере лет пять-шесть. Везде лежал
толстый слой пыли и сажи, поэтому Гарольд решил сам все основательно
вычистить в выходные дни. В конце концов, отныне здесь его дом.
Пирс выключил газ и, сняв с плиты кастрюлю, стал аккуратно переливать
молоко в стоявший рядом кувшин. Пустую кастрюлю опустил в раковину,
отозвавшуюся металлическим звуком. Гарольд побрел в соседнюю комнату. Она
показалась чуть больше кухни, в ней разместились впритык узкая кровать,
стол, два обшарпанных стула и несколько шкафчиков, выглядевших так, будто их
наскоро мастерили нерадивые столяры-практиканты. Парафиновая плитка,
стоявшая рядом с кроватью, являлась единственным источником тепла. Немного
согревшись, Гарольд подошел к окну, соскреб со стекла налипшую грязь и
взглянул в темноту. В ночи ярко светились огни больницы.
Он оторвался от окна. Нахлынули воспоминания о пережитом дне. Гарольд
повернулся спиной к окну, как бы перечеркивая то, что видел там. Подойдя к
кровати, присел на край и стал потягивать из кувшина молоко. Оно было
горячим, обжигало горло.
Гарольд глубоко вздохнул. Мысль о крошечном зародыше, пожираемом
пламенем, опять заставила его содрогнуться. О Господи, увиденное в котельной
возродило к жизни те ужасные воспоминания. Он думал, что его работа поможет
ему забыть или, по крайней мере, смириться с тем, что случилось тогда, много
лет назад. И что же? Ему нужно привыкать к мысли, что его работа -
сжигать... Иногда это будут человеческие существа, иногда... Его мучил этот
вопрос. Тот, на подносе, напоминал пришельца из космоса, но вместе с тем это
тоже было человеческое существо. Детеныш. А его просят сжигать детей.
Заставляют, хоть и невольно, выпустить его кошмар на свободу.
Просят сжечь Гордона, его братика, снова и снова, и так много раз...
...Гарольд медленно шел к двери котельной. Уже за десять футов от нее
он услышал размеренное жужжание генератора. Его шаги эхом отдавались в
тускло освещенном коридоре, а дыхание облачками пара повисало в тяжелой,
гнетущей атмосфере. Почему-то на сей раз в подвале было холоднее, чем
обычно. За спиной оставались плотно закрытые двери анатомических
лабораторий, скрывавших свои секреты. Гарольд взялся за ручку котельной и
вошел. Ударивший в нос смрад от загаженного белья заставил сжаться. Мимо
жужжащего генератора он направился к топке. Слышался приглушенный рев
пламени, и Пирс поднял лежавшие на выступе топки толстые рукавицы. Надел их,
потянулся за гаечным ключом и крепко ударил сплеча по засову.
Дверца отворилась.
Бело-оранжевое пламя кружилось в бешеном танце, обдавая жаром лицо
Гарольда. Огнедышащая пасть топки, казалось, пожирала воздух котельной, и