"Михаил Харитонов. Баркарола" - читать интересную книгу автора

впоследствии - всякое музыкальное произведение, связанное с темой катания на
лодке. Понимаете, Ватсон, что это означает? Катание на лодке - символ
нравственного падения. Туда-сюда, туда-сюда! Характер музыки обычно светлый,
лирический, мечтательный, темп умеренный, размер шесть или двенадцать
восьмых... Скрипку, Ватсон, немедленно скрипку, иначе я сойду с ума!
- Она у вас в руках, - напомнил доктор.
- Итак! - Холмс извлёк из футляра инструмент, прижал его к подбородку и
взмахнул смычком.
Воздух комнаты разрезал жуткий щемящий звук.
- О Господи, - прошептал Ватсон.
Холмс терзал несчастную скрипку, буквально пиля её смычком и извлекая
из струн страшные, потусторонние звуки, исполненные боли и ужаса.
- Сейчас... сейчас.... - бормотал доктор, наполняя заранее
простерилизованный шприц лекарством.
Одна струна со звоном лопнула.
- А-а-а-а! - закричал Холмс. - Этот мерзавец Струццо подпилил струны!
О, как я был слеп! Ватсон, нельзя терять не минуты. Мы должны найти девочку.
Анна жива, в этом нет ни малейшего сомнения. Они прячут её в номерах, а на
её место положили труп из анатомического театра. Это же ясно как день!
- Лекарство, - сказал Ватсон, приближаясь к Холмсу со шприцом. - Вам
нужно освежить голову.
- Что? - Холмс брезгливо посмотрел на шприц. - Сейчас, когда мы должны
спешить... спешить... мы куда-то едем, Ватсон, я отдал все необходимые
распоряжения... Мои верные агенты...
Ватсон достал из-под стола <Гардиан> и накрыл им остатки пудинга.
- Вы не ели неделю, - сказал Ватсон, глядя в глаза больного, - и
нуждаетесь в энергии, иначе упадёте без сил.
- В самом деле, - пробормотал Холмс. - Я запамятовал.
- У нас нет времени, - напомнил Ватсон.
- Да, да, - бормотал Холмс, закатывая рукав. - Давайте своё зелье. У
меня исколоты все вены... Ватсон, почему?..
Игла вошла в руку.
Через пару минут Холмс спал, откинувшись в кресле, его острый кадык
подрагивал при каждом вздохе.
Ватсон посмотрел на безумца с привычным, притупившимся за долгие годы
состраданием, смешанным с таким же беззубым отвращением. Тяжело вздохнул и
вернулся к недоеденному бериксу.


*

На сей раз покои госпожи Майкрофт Холмс были обставлены в китайском
стиле: бумажные ширмы, фонарики, пузатые бронзовые божки. На видном месте
стояла трёхлапая нефритовая жаба, держащая во рту большую золотую монету.
В полузакрытом окне можно было увидеть небольшую, тихую лондонскую
улицу. Дом супругов Холмс располагался почти в центре города, но в нелюдном
месте. Супруги не любили шума - но, в отличие он подавляющего большинства
жителей столицы Империи, могли себе позволить подобную фобию.
- Дорогая, - недовольно сказал Майкрофт, осторожно пристраиваясь на
крохотном лакированном стульчике, - ты могла бы меня предупредить, что