"Михаил Харитонов. Кабы не этот Пушкин " - читать интересную книгу автора

МИХАИЛ ХАРИТОНОВ

КАБЫ НЕ ЭТОТ ПУШКИН

16 августа 1924 года по традиционному стилю. Российская Империя,
столица.

Всё смешалось в доме Аполлона Аполлоновича Аблеухова. Начать с того,
что с самого раннего утра его высокопревосходительство изволили быть на
ногах - и в прескверном настроении. Даже не посетив туалетную комнату, он,
весь во власти мрачной сосредоточенности, настрого велев не беспокоить ни
по какому случаю, даже если турки нападут, заперся в кабинете на ключ.
Напрасно верный Мустафа прикладывал ухо к двери, надеясь расслышать
звон колокольчика - Аполлон Аполлонович не любил новомодных электрических
звонков, предпочитая старинные средства - но увы: из кабинета доносился
только стук открываемых ящиков бюро и шорох раскрываемых папок. Судя по
всем приметам, дело предстояло нешуточное.
Беспокойства, однако, на этом только начинались. Вначале загудел
телефонный аппарат в малой зале. Телефонную линию в дом Аблеуховых провели
недавно, и обслуга ещё не свыклась с его присутствием. Это ввело Мустафу в
колебание: звать ли его высокопревосходительство к трубе, несмотря на
повеление не беспокоить, или оставить аппарат без внимания, рискуя тем
самым навлечь на барина немилость: понятно ведь, что тревожить Аполлона
Аполлоновича в такое время могло осмелиться лишь только вышестоящее
начальство, а выше Аблеухова не было никого, окромя ближайших к Государю...
Терзаемый противоречащими чувствами, Мустафа всё же решил звать и робко
постучал в дверь.
Аполлон Аполлонович изволили открыть, но вид у него был прегрозный.
Отодвинув замершего от ужаса Мустафу, он проследовал в малую залу к
гудящему аппарату. Видимо, разговора по аппарату его
высокопревосходительство ждали. Во всяком случае, вместо обычного "алло"
Аблеухов позволил себе нетерпеливое "eh bien?", а дальнейшая с его стороны
беседа свелась к короткому "oui" и "que diable!" в конце.
В крайнем раздражении бросив трубку, его высокопревосходительство,
чернее тучи, вновь скрылось в кабинете, дав указание скорейше занести в
кабинет шербет и водку.
Мустафа затрепетал: такого рода указания он получал всего дважды за
всё время службы, и оба раза они знаменовали события страшные и
чрезвычайные. Впервые на его памяти Аблеухов потребовал с утра водку в день
своего знаменитого выступления в Государственном Собрании, когда была
произнесена та самая, вошедшая в историю фраза - "бюджет государства и есть
его подлинная неотменимая Конституция, перед коей смиренно склоняют головы
даже тираны, если не желают лишиться выгод своего положения" - за каковой
последовала трёхмесячная опала. Второй раз такое случилось перед заседанием
Высшего Совета, когда Аблеухов в присутствии Государя, угрожая отставкой,
отказался выделить средства на продолжение африканской кампании. Это было
безумно смелый демарш: либералы чуть ли не записали канцлера себе в
сочувствующие. Зато после Аксумской катастрофы, когда племена ороро,
вооружённые новейшими австрийскими пулемётами, наголову разгромили
англичан, Государь публично назвал Аблеухова "вернейшим и преданнейшим