"Лесли Поулс Хартли. По найму" - читать интересную книгу автораприходить. Но еще долго после этого он старался не смотреть на женские
туфли, и если все же его взгляд ненароком падал на эти символы победительной женственности, по коже начинали бегать мурашки. Армия как нельзя лучше отвечала основным свойствам его натуры: воинственности, цинической готовности делать, что прикажут, и приказывать самому, не вникая особенно в смысл приказа, - лишь бы при этом не нарушались параграфы устава, - удивительному чутью на людей (мельком брошенного взгляда было ему достаточно, чтобы безошибочно определить, как поведет себя тот или иной человек в трудную минуту), любви к праздникам и парадам, умению органично вписаться в жизнь сложного целого и принять его условности, традиции, интриги и законы товарищества. Ему казалось, что в армии человека ценят исключительно по его личным качествам, и потому надеялся преуспеть. Ему было важно утвердить себя как личность - в своих глазах и в глазах окружающих. В армии он добился такого двойного признания, и с каждой новой нашивкой оно росло и крепло. Ему казалось, что он сумел победить обстоятельства, выиграть сражение с армейской системой. На самом деле все было несколько сложнее. То, что он считал трофеями, было лишь вознаграждением за его смелость, терпение, добросовестность, лояльность, - за то, что он отдавал армии всего себя без остатка. Он не мог иначе - в противном случае он перестал бы себя уважать. Но он в жизни не признался бы в этом никому, даже самому себе. Он ни за что не назвал бы это чувством долга - вместо этого он предложил бы великое множество уничижительных слов-заменителей, в том числе и с неприличными приставками. Новобранцы, которых он муштровал, чтобы сделать из них "хороших солдат", тоже вряд ли объяснили бы его усердие что-нибудь похлестче. У них были на то причины: ремесло свое он знал отменно, и ни у кого не повернулся бы язык назвать его тупым служакой, но с подчиненными не церемонился и не носил им утренний чай в постель. Вместо этого он при первом удобном случае давал им понять, кто из них главный, и для поддержания своего авторитета охотно пользовался теми многочисленными преимуществами, которыми обладает в армии старший по званию. Он бывал беспощаден и умел сразить словом наповал. Но умел и поставить человека на ноги. За это его уважали: даже те, кто, казалось бы, имел все основания возненавидеть его, встречаясь с ним после демобилизации, бывали рады угостить его выпивкой. Новобранцев было можно и даже нужно муштровать, но с клиентами такие методы не годились. Их не полагалось сердить. Только постоянно поддакивая и потакая им, можно было надеяться превратить их в "хороших клиентов". Он так и поступал, хоть это и было ему не по душе, и постепенно забывал, что в этом мире возможны отношения, основанные на взаимных обязательствах. В гражданской жизни действовали принципы: "каждый за себя" и "падающего толкни". В армии отношения между отдельными лицами регулировались сложнейшей, детально разработанной системой прав и обязанностей, не приложимой к гражданской жизни. Армия была не микрокосмом, а самостоятельным, замкнутым в себе миром, где торжествовали законы мужского коллективизма, основанного на субординации. Кому-то также могло показаться иронией, но водитель видел в этом проявление истинной свободы. Армия была его единственной и большой любовью, но в конце концов он и в ней разочаровался, решив (и не без оснований), что она его обманула. Как это |
|
|