"Лесли Поулс Хартли. По найму" - читать интересную книгу автора

человек очень на этом настаивал. "Всеми силами избегайте одиночества! А еще
лучше - выходите замуж", - сказал он тогда. Еще чего! Если б он знал, до
чего мне не хочется снова замуж. Я счастлива наедине с моим несчастьем. Мне
так хорошо одной в этом прекрасном соборе: ведь здесь нет никого, кроме
таких же туристов, как и я, но они не в счет, с ними не нужно вступать в
разговоры - это даже неприлично болтать в храме, нельзя нарушать
благоговейную тишину". Она взглянула на тройной ряд арок, с удивительной
стремительностью взмывавших вверх, и подумала: "Только здесь я обретаю
умиротворение. Только здесь я могла бы сказать... сказать все то, чего не
сказала, когда он был жив".
Она села на одно из скрепленных между собой кресел и попыталась
произнести заветное: "Филипп, Филипп... я так любила тебя!" Но слова,
слетавшие с ее губ, не имели ничего общего с мечтой. Получалось какое-то
невнятное бормотание, плаксивый шепот, который слышала лишь она сама. На
глаза леди Франклин набежали слезы. Чудо не состоялось - может быть, потому
что она не очень верила в него.
Оставшись один, Ледбиттер включил радио. Заговорил какой-то женский
голос. Нет, скучно жить на гражданке - тоска зеленая, сдохнуть можно!
Хмурясь, он вылез из машины, запер ее и отправился выпить чашку кофе.
Он увидел бар и, немного поколебавшись, толкнул дверь и вошел. Люди труда не
пьют в рабочее время, и Ледбиттер не был исключением: во-первых, не по
карману, а во-вторых, что скажут клиенты или, черт побери, полиция! Но
сегодня он очень устал, да и поездка с леди Франклин обещала приличный
заработок, а потому он решил - была не была! Он заказал виски, что делал
крайне редко, - виски, по его собственному выражению, "призывало воевать".
Порции двойного шотландского и на сей раз вполне хватило, чтобы пробудить в
нем агрессора. Ледбиттер стал оглядываться по сторонам и заметил невысокого
толстяка, добродушная физиономия которого ему решительно не понравилась. Он
уставился на свою жертву и не спускал с нее глаз до тех пор, пока бедняга не
начал выказывать признаки беспокойства, вскоре сменившегося самой настоящей
паникой. В конце концов несчастный толстяк боком выбрался из-за стола и,
стараясь не смотреть в сторону мучителя, позорно пустился наутек. Но
бесенок, сидевший в Ледбиттере, не удовлетворился этой победой. Раздумывая,
не пропустить ли еще стаканчик, Ледбиттер двинулся к стойке и спросил
бармена, крупного, крепко сбитого мужчину с одутловатым лицом, говорившего с
легким акцентом:
- Ты что - американец?
- Нет, - сказал бармен.
- А кто же?
- Голландец, если это вам так интересно.
- А я решил - американец, - процедил Ледбиттер. Реплика прозвучала
оскорбительно, почти угрожающе, вызвав среди посетителей то самое оживление,
что обычно возникает, когда начинает попахивать скандалом: многие
повернулись в их сторону, чтобы не пропустить ответ бармена.
- По паспорту голландец, - безучастно обронил тот.
- Ну, раз по паспорту... - отозвался Ледбиттер, давая понять
окружающим, что плевать он хотел на своего собеседника и его ответы. Бармен
вскинул брови, но промолчал. Ледбиттер же, сочтя тему исчерпанной, решил,
что пить больше не будет. Когда он пикировался с барменом, ему дышалось
привольно и жизнь казалась не такой унылой - этот словесный поединок дал ему