"Фрэнсис Брет Гарт. Кресси (Повесть)" - читать интересную книгу автора

Дети, сраженные появлением растения-незнакомца, молчали. Кресси под
действием этих доводов признала ботанику. Через неделю она положила перед
учителем помятое растеньице со стеблем, похожим на ворсистую шерстяную
нитку.
- Не бог весть что, - сказала она. - Я бы из старой жакетки и то
вырезала покрасивее.
- Ты нашла его здесь? - удивленно спросил учитель.
- Велела Мастерсу поискать, когда он собрался в горы. Объяснила,
какой. Не думала, что у него пороху хватит. Но вот принес.
Хотя после этого подвига, совершенного чужими руками, рвения к
ботанике у Кресси поубавилось, у нее теперь не переводились свежие букеты,
и облагораживающее влияние ботаники на ее друзей и знакомых привело к
тому, что в поселке было разбито несколько палисадников, а школьники стали
приносить в класс ягоды, дикие яблоки и орехи.
В письме и чтении Кресси сделала заметные успехи; грамматических
ошибок у нее становилось все меньше, хотя она по-прежнему употребляла
некоторые своеобразные местные выражения и по-прежнему говорила с
медлительной напевной интонацией девушки Юго-Запада. Это слышалось
особенно ясно, когда она читала вслух, придавая искусственной книжной
риторике очарование непринужденного, свободного напева. Даже "Английская
хрестоматия", в которой внушительные отрывки из классиков подобраны,
кажется, нарочно для того, чтобы срывались торопливые и неуверенные
детские голоса, в руках у Кресси переставала быть невразумительным
заклинанием. Незаметно она постигла трудности произношения, сообразуясь
если не с наукой, то с собственным чувством гармонии. Слушая с закрытыми
глазами, учитель просто не узнавал свою ученицу. Понимала она, что читает,
или нет, он не решался выяснять; она, без сомнения, как всегда, находила и
здесь что-то для себя привлекательное.
Один только Руперт Филджи, который сам любил читать вслух и смело,
хоть и не всегда верно, брал с разбегу барьеры из четырех или пяти слогов,
чтобы нередко тут же угодить в ров какой-нибудь коварной риторической
паузы - только он отзывался о чтении Кресси пренебрежительно. А Октавия
Дин, раздираемая между безнадежной страстью к этому красивому, но
недоступному мальчику и душевной привязанностью к старшей и неизменно
нарядной подруге, выжидательно смотрела на учителя.
Излишне говорить, что Хайрам Маккинстри в редкие свободные от забот
минуты между отловом скота и перекапыванием межевых столбов был на свой
тяжеловесный лад глубоко удовлетворен столь очевидными успехами дочери. Он
даже поставил как-то учителя в известность о том, что новое достижение
Кресси, поскольку его можно демонстрировать и в домашней обстановке,
содействует тому самому "спокою", которого ему постоянно и повсюду не
хватало. А по слухам выходило, будто аддисоновские "Раздумья у
Вестминстерского аббатства" и "Осуждение Уоррена Хастингса" Бэрка в
исполнении Кресси послужили причиной того, что Маккинстри упустил как-то
вечером верный случай пробить дырку в голове одного из этих нарушителей
границы - Харрисонов.
В глазах публики учитель разделял славу Кресси. Одна только миссис
Маккинстри, никак, казалось бы, не изменившая к нему своего
мирно-снисходительного отношения, в действительности, он чувствовал,
рассматривала учение дочери и интерес к нему мужа как слабость, грозящую с