"Брет Гарт. Монте-Флетская пастораль (Авт.сб. "Трое бродяг из Тринидада") (Детск.)" - читать интересную книгу автора

казалось, что корни их, вместо того чтобы уходить в землю, растут прямо из
воздуха; камни в руслах пересохших ручьев белели, точно кости,
разбросанные по долине смерти. Заходящее в пыли солнце окрашивало склоны
гор тусклым медным светом; над вулканами далекого побережья то и дело
появлялось зловещее неровное сияние; из горевшего на холме леса тянуло
едким смолистым дымом, от которого у жителей Монте-Флета слезились глаза и
перехватывало дыхание; свирепый ветер, гнавший перед собой все, что
попадалось ему на пути, - в том числе и лето, вялое, как опавший лист, -
бушевал вдоль отрогов Сьерры, заставляя людей прятаться по хижинам, и
грозил им в окна посиневшим кулаком.
В такие вечера - ведь пыль до некоторой степени тормозила движение
колесницы прогресса в Монте-Флете - многие обитатели поселка волей-неволей
собирались в сверкающем позолотой баре отеля "Мокелумне", поплевывали на
раскаленную печь, спасавшую их, бедных овечек, от холодного ветра, и
ждали, когда начнутся дожди.
В ожидании этого явления природы были испробованы все известные в
Монте-Флете способы скоротать время, но поскольку они не отличались
разнообразием и сводились главным образом к общедоступным шуткам,
именующимся "разыгрыванием", за последнее время даже эта забава приняла
форму солидного делового занятия. Томми Рой, убивший целых два часа на то,
чтобы вырыть около своей двери яму, куда за вечер случайно попало
несколько его приятелей, сидел с разочарованным и скучающим видом; четверо
солидных граждан, под видом грабителей остановивших на дороге в Уингдэм
окружного казначея, уже на следующее утро потеряли вкус к своей проделке;
единственные в Монте-Флете врач и адвокат, участвовавшие в коварном
заговоре против шерифа округа Калаверас, которому подсунули на подпись
приговор о высылке из здешних мест медведя-гризли, представленного властям
под псевдонимом майора Урсуса [ursus major (лат.) - большой медведь],
ходили с видом усталым и отрешенным от всего земного. Даже редактор
монте-флетского "Стража", написавший в то утро для развлечения подписчиков
из Восточных штатов блистательный отчет о битве с каким-то индейским
племенем, - даже он казался сумрачным и истомленным. И наконец, когда
Эбнер Дин, только что вернувшийся из Сан-Франциско, вошел в бар и ему
задали, как водится, совершенно невинные на первый взгляд вопросы, на
которые он ответил, не подозревая ловушки, и был втянут в беседу,
навлекшую позор и унижение на его голову, никого это не развеселило, а сам
Эбнер, хоть и оказался потерпевшим, сумел сохранить невозмутимость.
Повернувшись как ни в чем не бывало к своим мучителям, он сказал:
- У меня найдется кое-что посмешнее. Старика Планкета все знают?
Присутствующие, как по команде, разом плюнули на печку и утвердительно
кивнули.
- Помните, он три года назад ездил домой?
Двое-трое сняли ноги со спинок стульев, а один человек ответил:
- Да.
- И хорошо погостил там?
Все неуверенно покосились на того, кто сказал "да", а он, вынужденный
принять на себя тяжелое бремя и ответственность, через силу улыбнулся,
сказал "да" еще раз и перевел дух.
- Повидался с женой и дочкой, - а дочка у него красавица? - продолжал
осторожно расспрашивать Эбнер Дин.