"Гарри Гаррисон. Да здраствует трансатлантический тунель! Ура! [АИ]" - читать интересную книгу автора

существеннейшее полное имя, которое с точностью указывает на наш
альфа-узел.
Мартин Алайя Гонтран. Позвольте мне рассказать вам, кем он был, этот
незаметный человек, этот неграмотный пастух, который держал в своих
потрескавшихся натруженных ладонях рождение целого нового мира. Я прошу
вас учесть дату - 16 июля 1212 года. Место действия - Иберийский
полуостров. Грядет великая битва христиан с мусульманами. Низко горят
бивачные костры, воины с оружием в руках отдыхают по своим лагерям,
собирая силы для битвы, которая вспыхнет на рассвете. Но никто не спит. И
вот этот пастух, Мартин Алайя Гонтран, рассказывает своему Другу, что
собирается предпринять; друг передает кому-то еще - и в итоге мавры
хватают Гонтрана. Времена были дикие, и люди подвергали своих собратьев
таким мучениям, которые я предпочел бы не описывать, щадя нежные ушки
прекрасной половины моей аудитории. Достаточно сказать, что перед смертью
Гонтран признался и рассказал, что ночью собирался провести войско
христиан тайными, неохраняемыми тропами - они были известны ему, он ведь
пастух - в тыл боевых порядков мусульман. Гонтран умер и не сделал этого.
А теперь я прошу вас подумать, что могло бы произойти, если бы он преуспел
в своих намерениях. Очень может быть, что тогда христиане, а не
мусульмане, выиграли бы на следующий день битву при Навас-де-Толоса -
пожалуй, самую значительную битву того периода. Давайте порассуждаем
вслух. Выигранное сражение могло бы повести к новым победам, а тогда
Иберийский полуостров мог оказаться не мусульманской территорией, частью
Великого Халифата, а еще одной христианской страной, наподобие Франции или
Пруссии. Какое нам дело, можете вы спросить, до столь отдаленной части
континента, и я отвечу - самое непосредственное. Потому что причина
однозначно связана со следствием. Причина - и следствие. Если бы в Иберии
правили христиане...
На сцене позади него могучие формы мадам Клотильды вздрогнули и
пришли в движение, в то время как из горла мадам раздалось нечто среднее
между вздохом и глухим стоном. Большая часть аудитории эхом застонала в
ответ, вздрогнув так же, как и мадам Клотильда; доктор Мендоза поднял
руки, требуя тишины.
- Все отлично, все нормально, не беспокойтесь, я прошу вас. Видите -
врач здесь, он настороже и немедленно поможет, если что. У ясновидящего
велики нагрузки на нервную систему, и подчас, ха-ха, возникают нелегкие
побочные реакции, которые немедленно берутся под контроль. Видите -
занавеси закрыты, доктор рядом с мадам, все будет хорошо. Прошу прибавить
свет; я вернусь буквально через минуту, а вы пока послушайте записи
ритуальных эскимосских песнопений, которые я сделал севернее Полярного
круга на зимней стоянке этих почти не восприимчивых к холоду аборигенов,
когда определял основы взаимодействия между световым днем и проявляющимися
в музыке биоритмами, столь важные для создания теории альфа-узлов.
Благодарю за внимание.
Едва прозвучали эти слова, вспыхнули лампы и маленький доктор, слегка
побарахтавшись в занавеске в поисках выхода, пропал из виду; и в уши
зрителей вонзились визгливые нечеловеческие вопли, перемежавшиеся глухими
монотонными ударами. Вашингтон воспользовался неожиданной удачей и
поспешно двинулся в проход между креслами в поисках известного ему лица.
Она была там - во втором ряду, как раз возле прохода; темные волосы