"Гарри Гаррисон. Да здраствует трансатлантический тунель! Ура! [АИ]" - читать интересную книгу авторазачесаны назад и мягко сколоты золотой заколкой; поистине, она была
удивительно красивой, и недаром ее так любили выискивать на балах репортеры. Губы ее были пухлыми и ярко-алыми от природы; другим девушкам пришлось бы немало поработать с косметикой, чтобы выглядеть так. Как всегда, увидев ее, он растерял слова; счастье переполняло его от одного лишь ее присутствия. Но, должно быть, она почувствовала прикосновение его взгляда, ибо подняла глаза, и мгновенное изумление на ее лице сменилось улыбкой столь сердечной, что Вашингтон окончательно онемел. - Гас, как вы, очутились здесь? Вот приятный сюрприз! Он лишь улыбнулся в ответ, неспособный на что-либо более осмысленное. - Знакомы вы с Джойс Бодмэн? Думаю, впрочем, что нет; она только что вернулась с Дальнего Востока. Джойс, это мой жених, капитан Огастин Вашингтон. Он слегка тронул предложенную ему руку, чуть поклонился, равнодушно отметив привлекательность женщины, - и только. - Очень приятно. Айрис, я терпеть не могу вторгаться столь бесцеремонно, но я только что из Корнуолла и утром возвращаюсь туда. Можно мне переговорить с тобой сейчас же? Другие слова были готовы сорваться с ее губ, но, должно быть, она ощутила нечто необычное в его поведении - или в голосе, поскольку успела их удержать; и в том, как она сделал это, проглянула твердая решимость, редкая для девушки, которой едва исполнилось двадцать. - Конечно, Обморок Клотильды, по-видимому, прервал доклад, а, если доктор заговорит опять, Джойс мне все расскажет завтра. Не так ли, дорогая Джойс? Айрис, желая, видимо, упредить любое ее высказывание, продолжала без малейшей паузы: - Это очень любезно с твоей стороны. Когда придет машина, скажи, что я уехала домой кебом. Затем она оперлась на его руку, и они пошли по проходу прочь от сцены. Пока швейцар подзывал кеб, Вашингтон явно почувствовал, что к делу нужно приступать немедленно. - Прежде чем мы поедем, я должен сказать вам - ваш отец и я разошлись во мнениях. - Пустяки. Я все время в таком положении. Бедный папочка определенно самый неуступчивый человек на свете. - Боюсь, это не пустяки. Он отказал Мне от дома и - это еще труднее выговорить - не хочет, чтобы мы с вами виделись когда-либо впредь. Она задумчиво умолкла, и счастливая улыбка медленно сошла с ее лица. Но держала его под руку она так же плотно, как минуту назад, - и потому, если это вообще возможно, он любил ее еще больше. - Нам нужно поговорить. Вы должны рассказать мне обо всем, что случилось. Мы поедем - сейчас соображу - в паддингтонский "Грейт-Вестерн отель" и посидим там в комнате отдыха. Это по дороге домой, и я помню, что вам понравился там чай с пирожными. В уютной замкнутости кеба, пересекавшего дождливую тьму Гайд-парка, он рассказал ей все, что случилось. Рассказал все, опустив лишь не относящиеся к делу детали конфиденциальной беседы с Корнуоллисом, объяснил, по каким причинам было сделано назначение и почему оно столь |
|
|