"Джоанн Харрис. Спи, бледная сестра " - читать интересную книгу автора

то есть, с той стороны супружеской постели, где они пользительнее, - хоть
мне и удалось выудить из-под кружевных юбок пару-тройку никчемных одолжений.
Вообразите наш разговор за чаем.
- Не хотите ли чашку чая, мистер Харпер? Я слышал, ваша выставка прошла
с некоторым успехом... - Лицо у бедного Генри постное, как у старой девы.
Ваш покорный слуга одет небрежно - никакой шляпы, рубашка расстегнута, -
отмеривает продуманные оскорбления ("Мне кажется, я вижу влияние сэра Джошуа
Рейнолдса[11] в той последней работе, мой дорогой друг..."). Признаюсь, я
был жалом в его плоти. Бедный Генри не был рожден художником, он не обладал
артистическим темпераментом и вместо этого демонстрировал удручающую
склонность жить непорочно, ходить в церковь и тому подобное - я никогда не
упускал случая съязвить на этот счет.
Представьте мое удивление, когда, вернувшись из долгой заграничной
поездки, я узнал, что он женился! Сначала я развеселился, потом не поверил.
О, он по-своему привлекателен, но любая женщина, обладающая хоть граммом
здравого смысла, поймет, что в нем не больше страсти, чем в куске бекона.
Что, впрочем, лишь доказывает, что у большинства женщин этого грамма
здравого смысла нет.
В конце концов мне стало ужасно любопытно. Хотелось посмотреть, что за
заблудший образчик слабого пола попался в его ловушку. Простая девушка,
думал я, несомненно, оплот местной церкви и умеет рисовать акварели. Я навел
справки в артистических кругах и узнал, что Генри женат уже почти год, что
жена его крайне болезненна и что в январе она разрешилась мертвым ребенком.
По общему мнению, она была весьма красива какой-то особой, необычной
красотой. Мне сказали, что Генри готовит выставку, приуроченную к годовщине
их свадьбы, и, понимая, что это, пожалуй, единственный способ сделать так,
чтобы старый синий чулок меня принял, я вознамерился посетить это
мероприятие.
Он решил устроить выставку в своем доме в Хайгейте, на Кромвель-сквер -
по-моему, ошибка. Следовало бы снять небольшую галерею - где-нибудь на
Чатем-плейс, к примеру. Но ему бы никогда не хватило духа выставляться под
самым носом у своих прерафаэлитских кумиров. К тому же он с самого начала
нацелился на выставку в Академии, я слишком хорошо знал его и не ожидал, что
он согласится на что-нибудь поскромнее. Как положено, объявление напечатали
в "Таймс", затем разослали робкие приглашения влиятельным критикам и
художникам (меня в списке, разумеется, не было).
Я пришел около двенадцати, позавтракав в ресторанчике неподалеку.
Подходя к дому, я заметил, что у ворот топчутся несколько человек, будто не
понимая, ждут их или нет. Я узнал Холи Ханта и Морриса - он сердито хмурился
в ответ на какое-то замечание Ханта, - а рядом с ним миссис Моррис, словно
сошедшая с полотна Россетти; на мой вкус, она как-то чересчур. Однако Генри
будет доволен, лишь бы ему не пришлось с ними разговаривать: он не выносит
эксцентриков и грубиянов, а судя по тому, что я слышал о Моррисе, он не
жалует напыщенных ослов вроде Генри.
Заметив своих друзей, которые только явились, я присоединился к ним, не
переставая удивляться, зачем они пожаловали на это мероприятие. Он - молодой
поэт-неудачник по имени Фингласс, она - его муза Дженни. Я ухмыльнулся,
услышав, как он представляет ее старой склочнице экономке, поджавшей губы,
как "миссис Фингласс", - экономка умудрилась ответить взглядом скептическим
и вежливым одновременно, и мы зашли в дом.