"Даниил Хармс. Старуха " - читать интересную книгу автора

- И не надо, - говорит старуха. - Теперь ты должен лечь на живот и
уткнуться лицом в пол.
Я тотчас исполнил приказание.

Я вижу перед собой правильно начерченные квадраты. Боль в плече и в
правом бедре заставляет меня изменить положение. Я лежу ничком, теперь я с
большим трудом поднимаюсь на колени. Все члены мои затекли и плохо
сгибаются. Я оглядываюсь и вижу себя в своей комнате, стоящего на коленях
посередине пола. Сознание и память медленно возвращаются ко мне. Я ещё
оглядываю комнату и вижу, что на кресле у окна будто сидит кто-то. В комнате
не очень светло, потому что сейчас, должно быть, белая ночь. Я пристально
вглядываюсь. Господи! Неужели это старуха всё ещё сидит в моём кресле? Я
вытягиваю шею и смотрю. Да, конечно, это сидит старуха и голову опустила на
грудь. Должно быть, она уснула.
Я поднимаюсь и, прихрамывая, подхожу к ней. Голова старухи опущена на
грудь, руки висят по бокам кресла. Мне хочется схватить эту старуху и
вытолкать её за дверь.
- Послушайте, - говорю я, - вы находитесь в моей комнате. Мне надо
работать. Я прошу вас уйти.
Старуха не движется. Я нагибаюсь и заглядываю старухе в лицо. Рот у неё
приоткрыт и изо рта торчит соскочившая вставная челюсть. И вдруг мне
делается всё ясно: старуха умерла.
Меня охватывает страшное чувство досады. Зачем она умерла в моей
комнате? Я терпеть не могу покойников. А теперь возись с этой падалью, иди
разговаривать с дворником, управдомом, объясняй им, почему эта старуха
оказалась у меня. Я с ненавистью посмотрел на старуху. А может быть, она и
не умерла? Я щупаю её лоб. Лоб холодный. Рука тоже. Ну что мне делать?
Я закуриваю трубку и сажусь на кушетку. Безумная злость поднимается во
мне.
- Вот сволочь! - говорю я вслух.
Мёртвая старуха как мешок сидит в моём кресле. Зубы торчат у неё изо
рта. Она похожа на мёртвую лошадь.
- Противная картина, - говорю я, но закрыть старуху газетой не могу,
потому что мало ли что может случиться под газетой.
За стеной слышно движение: это встает мой сосед, паровозный машинист.
Ещё того не хватало, чтобы он пронюхал, что у меня в комнате сидит мёртвая
старуха! Я прислушиваюсь к шагам соседа. Чего он медлит? Уже половина
шестого! Ему давно пора уходить. Боже мой! Он собирается пить чай! Я слышу,
как за стенкой шумит примус. Ах, поскорее ушёл бы этот проклятый машинист!
Я забираюсь на кушетку с ногами и лежу. Проходит восемь минут, но чай у
соседа ещё не готов и примус шумит. Я закрываю глаза и дремлю.
Мне снится, что сосед ушёл и я, вместе с ним, выхожу на лестницу и
захлопываю за собой дверь с французским замком. Ключа у меня нет, и я не
могу попасть в квартиру. Надо звонить и будить остальных жильцов, а это уж
совсем плохо. Я стою на площадке лестницы и думаю, что мне делать, и вдруг
вижу, что у меня нет рук. Я наклоняю голову, чтобы лучше рассмотреть, есть
ли у меня руки, и вижу, что с одной стороны у меня вместо руки торчит
столовый ножик, а с другой стороны - вилка.
- Вот, - говорю я Сакердону Михайловичу, который сидит почему-то тут же
на складном стуле. - Вот видите, - говорю я ему, - какие у меня руки?