"Николай Харин. Снова три мушкетера" - читать интересную книгу авторанаш милейший Гримо? - сказал д'Артаньян, обращаясь к Планше, стоявшему
рядом. - Верно, сударь, но мне кажется, что среди них есть и наши соотечественники. Мне показалось, что я несколько раз слышал французскую речь. - В самом деле, Планше? Было бы славно встретить на этой посудине кого-нибудь, с кем можно поговорить по-человечески! К ним подошел капитан. Во рту его дымилась неизменная трубка. - Пожалуйте в свою каюту, сударь. Я покажу вам дорогу. Мое имя Якоб Ван Вейде, - добавил он, помолчав. - Меня зовут Шарль де Кастельмор, капитан, - отвечал наш гасконец. - Что, на фелуке есть и французы? - Почему вы так думаете, господин де Кастельмор? - Планше слышал, как кто-то говорил по-французски. - Да, в самом деле. Наверное, это мой помощник - он, кажется, говорит на всех христианских языках, а может быть, знает и несколько дикарских наречий. - Он действительно родом из Франции? Казалось, этот вопрос привел капитана в затруднение. Он долго попыхивал трубкой, и д'Артаньян с Планше уже решили, что славный капитан окончательно проглотил язык, как вдруг он произнес: - Сказать по правде, я и сам толком не знаю, откуда он и кто были его родители. Сомневаюсь, что он сам в состоянии ответить на этот вопрос, но моряк он превосходный. А зовут его Александр Эвелин. - Любезный капитан Ван Вейде, разрешите мне попросить вас об одном - Охотно, о каком же? - Как только ваш помощник освободится от своих обязанностей, попросите его спуститься ко мне в каюту. Мне будет очень любопытно поговорить с ним. - Как вам будет угодно, господин де Кастельмор, - сказал капитан, бросив странный взгляд на подошедшего в этот момент Гримо. Затем капитан Ван Вейде выпустил клуб дыма из трубки и удалился, широко расставляя ноги. Фелуку изрядно качало. - Что ты скажешь о нашем капитане, Гримо? - спросил д'Артаньян. В ответ Гримо, как всегда, красноречиво пожал плечами. - Посмотрим, - был его ответ. Так как Планше и Гримо не могли поместиться в кубрике или каюте, отведенной д'Артаньяну, они устроились на ночлег в тесной каморке под лестницей, ведущей на палубу, д'Артаньян же отправился к себе и в глубокой задумчивости прилег на койку. Заснуть он не мог, ему мешала сильная качка. Кроме того, мысли против воли то возвращались к погибшей Констанции, то перед глазами возникало обезглавленное тело миледи в ту страшную грозовую ночь на берегу Лиса, и наш герой ворочался с боку на бок в кромешной тьме маленькой каюты. Читатель не раз имел случай убедиться, что д'Артаньян был человеком не робкого десятка. Однако наш гасконец имел впечатлительный ум и хорошо развитую фантазию. Он не мог не думать о возможных опасностях, пускаясь в очередное рискованное предприятие. Его храбрость имела своим источником не безрассудство, а сильную волю, побуждавшую его преодолевать страх. Д'Артаньяна не оставляли сомнения. Он снова и снова возвращался к |
|
|