"Элизабет Херинг. Служанка фараона " - читать интересную книгу автора

кувшинах поставили вино. Из наших людей на этот пир пригласили только
Параху с его ближайшими родственниками и Ити, которая верхом на осле
доехала до самого входа в шатер, находившийся в каких-нибудь ста шагах от
столов с товарами: ноги Ити уже не выдерживали тяжести ее тела.
Чужеземные торговцы оставались у нас несколько недель. Они хотели
увезти не только смолу ладановых деревьев, но и сами деревья с корнями. Для
этого деревья сначала выкапывали, а затем вместе с землей помещали в
большие кадки, которые чужеземцы предусмотрительно привезли с собой.
Когда все было закончено, а ветер оказался благоприятным для
обратного путешествия, Параху устроил прощальный пир. Ели и пили вдоволь,
ведь накануне забили много скота и нажарили мяса. Гости сидели за столами,
пили вино и шумно веселились, и так случилось, что один из чужеземцев в
задоре выбросил из шатра обглоданную кость. Слонявшиеся поблизости собаки
уже было кинулись к ней, но моя обезьяна оказалась проворнее. Приученная
приносить брошенные предметы, она тут же подскочила, схватила кость и
поднесла ее удивленному чужеземцу с забавным поклоном, которому я ее
научила.
Потом раздался громкий смех и начался спор, потому что чужеземцам
непременно хотелось получить обезьяну. Увидев это, Параху запросил за
красивое животное высокую цену. Я протиснулась поближе к входу в шатер и,
хотя и не понимала слов чужеземцев, очень хорошо слышала Параху, который
своим резким голосом превозносил достоинства обезьяны и ставил свои
условия.
Я и сама не знаю, каким образом мне удалось пробраться через плотную
толпу зевак внутрь шатра. Но я была маленькая и худенькая и, вероятно,
сумела проскочить между ногами, а когда я, наконец, оказалась внутри, то
крикнула самым громким голосом, на какой только была способна:
- Обезьяна моя! Я не отдам ее!
Ни один мужчина даже не заметил меня, а мой тонкий голос не мог
перекрыть их громких голосов, но животное учуяло меня, прыгнуло и прижалось
ко мне. Вероятно, это выглядело забавно, потому что все посмотрели на нас и
засмеялись, а опьяневший Параху крикнул:
- В придачу отдаю и девчонку, которая обучила обезьяну!
Тут поднялась настоящая суматоха. Меня подняли, поставили на стол и
принялись разглядывать. Мне же стало невероятно стыдно, и теперь я не
понимала, как хватило у меня духу войти сюда. Я спрятала лицо в густой
шкуре обезьяны и заплакала.
Не знаю, долго ли разглядывали и ощупывали меня эти люди, - мне это
показалось вечностью. Но внезапно я услышала, как у входа в шатер раздался
пронзительный женский крик, перекрывший мужской рев, который прекратился,
как отрезанный. Я подняла голову и увидела свою мать.
Может быть, ты еще помнишь ее, Рени? Когда ты ее знал, она была уже
старая и ее спина согнулась от тяжелой работы. Но в то время она была еще
сильной, высокой женщиной, может, чуточку молчаливой из-за жизненных
невзгод, но не сломленной. Она что-то крикнула Параху, что - я не совсем
поняла. Она была не рабыней, а женой рыбака, которую только нужда заставила
после смерти мужа поступить в услужение к Параху вместе со всеми детьми.
Когда она услышала, что меня хотят продать, она, как пантера, стала
бороться за свое дитя. Но это лишь подзадорило нашего господина в его
пьяной причуде.