"Стивен Хантер. Испанский гамбит" - читать интересную книгу автора

бывший полицейский, человек, имеющий опыт в секретных делах. Вы вытащили
самый правильный билет, мистер Флорри. Ну и действительно, чувство долга
тоже не пустой звук, сэр.
- Еще одно, Флорри, - встрял майор. - Ведь вы его ненавидите. Или, по
крайней мере, должны ненавидеть.
"Джулиан, - подумал Флорри, - за что ты меня так обидел?"
Он вспомнил мальчика, которого так любил и который едва не погубил его.
"Да, я тебя ненавижу. Это правда. Какой-то неведомой алхимией чувств
моя любовь жалко перетекла в ненависть. Никогда не забуду, как ты потехи
ради насмеялся надо мной".
- Мы обязательно уточним все детали, мистер Флорри, - снова заговорил
Вейн. - Возьмем все расходы на себя. В таких делах мы не мелочимся.
Флорри, подняв глаза, увидел, что оба искусителя надевают пальто,
собираясь идти.
- Всего хорошего, Флорри. Рад, что вы с нами, - бросил майор.
Флорри закрыл глаза. Донесся звук захлопнувшейся двери, затем тихие
удаляющиеся шаги.

2

Отель "Люкс"

К концу 1936 года самый, казалось бы, безобидный из звуков - негромкий
стук в дверь - внушал москвичам, как и всей России, неописуемый ужас.
Раздавался он преимущественно по ночам, ближе к рассвету. И означать мог
только одно.
Молодые люди из органов государственной безопасности - НКВД - были
неизменно вежливы и сдержанны. Они спокойно стояли в своих зеленых шинелях и
меховых ушанках, положив ладони на пистолеты "Тула-Токарев"[8] в кобуре на
поясе. Формальности были сведены к минимуму: предъявлялся ордер на арест,
позволяли проститься с близкими, накинуть пальто, после чего человека
уводили. Навсегда.
В то время - русские назвали его ежовщиной - на посту главы органов
государственной безопасности находился страшный карлик по имени Николай
Ежов. Но процесс чистки партии, вызвавший эту гигантскую волну арестов,
разумеется, был задуман ее Генеральным секретарем, которого большинство
старых революционеров предпочитали звать старой кличкой Коба. Именно Коба
мечтал освободить партию от балласта, сделать ее математически точным
инструментом, способным уничтожить последние остатки буржуазной
сентиментальщины. Войти в будущее должны сильные, волевые, решительные.
Таким образом Коба обеспечивал заодно и собственную безопасность.
Но был в Москве один дом, где аресты вызывали не только страх и
отчаяние, но и иронию - чувство, которого в столице по отношению к НКВД
больше никто не испытывал. Этот дом стоял на улице Горького, неподалеку от
Пушкинской площади,[9] в центре города, не более чем в трех четвертях мили
от самого Кремля. Нарядное, итальянской постройки здание было щедро украшено
мрамором и лепниной, а из западных окон его верхних этажей открывался
великолепный вид на соборы Кремля. "Гостиница "Люкс"" - красовалось на
медной табличке, уцелевшей с 1917 года. В начале века просторные номера
занимала русская и европейская знать, американские предприниматели,