"Стивен Хантер. Испанский гамбит" - читать интересную книгу автора

германские авантюристы, еврейские торговцы бриллиантами и очень дорогие
куртизанки.
Здание приходило в упадок, мрамор осыпался, медь тускнела, стены и
потолки покрывались пылью. Но по его захламленным коридорам и пропахшим
капустой комнатам бродили те же сны - смелые и прекрасные, - что снились
прежним обитателям.
Теперь в "Люксе" поселились совершенно другие постояльцы. Нынче "Люкс"
служил неофициальной штаб-квартирой Коминтерна. Коммунистический
интернационал, будучи аппаратом ГРУ, являлся в то же время координирующим
органом Мировой революции, согласно декрету Владимира Ленина 1919 года.
Здесь жили делегаты съезда партии почти в полном составе. Знаменитые,
никому не известные и печально прославленные левые силы Европы; люди,
проведшие всю свою жизнь в подполье, в водовороте и вихрях революционных
заговоров. Когда революция свершилась, они стали первыми жертвами нового
режима. Поэтому частые ночные визиты энкавэдэшников были особенно горьки для
здешних обитателей.
О, какие горячие дискуссии вели старые революционеры! Их жизни словно
стали сплошным словоизвержением. Они спорили без конца, подобно старым
раввинам в иешиве.[10] Что Коба делает? Что он о себе возомнил? Какими
теориями он намерен обосновать череду этих убийств? Как согласуется ежовщина
с единственным путем к победе социализма? И кого забрали сегодня ночью?
Лишь один человек никогда не участвовал в этих дебатах.
Он не жаловался. Не теоретизировал. Не роптал. Не комментировал
законность происходящего или патологию Кобы и его карлика Ежова. Казалось,
никакие тайные страхи не имеют над ним власти.
Он никогда не маячил в вестибюле, предпочитая оставаться у себя за
закрытыми дверями, и покидал квартиру только для послеобеденного моциона.
Тогда он быстрым шагом пересекал вестибюль, сохраняя на лице то высокомерное
выражение, которое яснее всяких слов свидетельствовало о его презрении ко
всему, что простиралось далее древнего лифта. Он шел, глядя прямо перед
собой, не отвечая на приветствия прежних товарищей. Эдакий денди
девятнадцатого века: короткие гетры до щиколоток, бархатная домашняя куртка,
изрядно поношенная, но отличного кроя, белый шелковый шарф, бобровая шуба.
Он вел себя так, будто по особому соглашению с высочайшей властью был
неуязвим для ночных визитов сатрапов Кобы.
В своей незаурядной жизни он заслужил немало прозвищ, но только одно из
них дожило до этих дней. Сатана Собственной Персоной. Под таким именем его
знали не только в гостинице "Люкс" и за кремлевскими стенами, но и в
столицах Европы.
Внешность пятидесятидевятилетнего Левицкого соответствовала страшному
прозвищу. Несмотря на возраст, он был бодр, лицо оставалось свежим и
гладким. Рот, необыкновенно тонкий и в юные годы, теперь казался почти
безгубым. В строгих умных глазах горел огонь убеждения. Бородка напоминала
ленинскую. А пушистая поросль, экстравагантно обрамляющая лысину, имела цвет
перца с солью. Седые и черные волосы, казалось, были четко разделены в
соответствии с их судьбой и предназначением. Он был удивительно долговяз.
Длинные пальцы рук отличались бледностью и изяществом. И хотя выглядел
Левицкий необыкновенно утонченно, будто провел всю жизнь в горних высотах
царства культуры, в нем чувствовалась особая суровость. Некий сплав
жесткости и неуступчивости.